замялась Таня, – я не могу. Если вы не в курсе, значит, у Нины были свои причины молчать. Зачем же я буду..?
– Знаете что… – начал я угрожающе, но осекся.
Я хотел добавить: «…слишком уж на многое у нее были свои причины», но эти мои мысли явно не касались почти незнакомой девушки. Как и то, что я чувствовал себя обманутым. Всплыло именно то, чего я опасался: чужим людям было известно о Нине больше, чем мне. Как это вообще могло произойти?
– Я вас понимаю, – сменил тактику я, – вы только скажите: информация, которую вы скрываете, может иметь отношение к смерти моей жены?
– Точно не может, – с явным облегчением ответила Таня, сходя с эскалатора, – того парня давно нет в живых.
– Да ладно, – вырвалось у меня.
Потеря возлюбленного? Трагедия прошлого? Нина не говорила об этом, потому что не хотела ворошить? А как часто молча вспоминала? И почему все-таки этот молодой человек был «ужасным»? Он ее обижал?
– Ну, до свидания. Приятно было познакомиться. Вы держитесь.
Тане явно не терпелось уйти – может, ей перестал нравиться этот разговор, а может, она просто торопилась. К своему любопытному парню, например. Мне-то спешить было не к кому.
– Держусь. Спасибо вам, – проронил я, и она тут же скользнула к выходу из торгового центра.
Я остался один. Внутри бурлило и кипело столько эмоций, что вся эта смесь, казалось, вот-вот разорвет меня. Степенный шаг часто помогал мне прийти в себя в таких ситуациях. Когда хочется бежать, лететь, крушить, лучше, наоборот, через силу замедлиться. Это, по крайней мере, приводит в порядок сердцебиение. Но как привести в порядок чувства?
Похоже, оковы оцепенения, охватившего меня после гибели Нины, спадали. Боль еще не поглотила меня целиком, но, вероятно, и это было не за горами. А пока меня мучили вопросы – болезненные, бритвенно-острые, пропитанные едкой обидой. На Нину, которая меня оставила, причем в полном неведении, на мир, который продолжал существовать.
Я не сразу услышал звонок телефона. Посмотрев на экран, вяло удивился: это был Толик, мой близкий друг. После похорон он позвонил мне только раз. Обычно мы встречались за пивом, но такое беззаботное времяпрепровождение совершенно не вязалось с тем мраком, в каком я увяз в последние дни.
– Привет, ну как ты? Живой?
– Я-то живой…
– Что делаешь сегодня?
– Хм… не знаю. Домой поеду.
– Сегодня пятница. Ты как насчет… ну, выпить, посидеть?
Толик задал этот вопрос осторожно, чуть ли не с опаской – видно, боялся, что я пошлю его на три буквы. Кто знает, как реагируют недавно овдовевшие люди на подобные предложения. Он, с живой и здоровой женой и пятилетним сыном, был, к счастью, далек от моих проблем.
А я и забыл, что пятница.
– Мне не помешает посидеть и выпить, – рассудил я. – Давай ко мне.
– Хочешь, можем ко мне.
– Нет.
Мысль о том, чтобы попасть в его уютное семейное гнездышко и поймать на себе еще один сочувственный женский взгляд, мне не понравилась.
– Понял,