неоткрытый. Мы его тут быстренько откупорим, выпустим, как джинна из бутылки, и ты сможешь работать, преподавать и лечить. Правда здорово? – на долю секунды на суровом лице ректора промелькнуло почти ребяческое выражение.
К горлу медленно, но верно подкатывала паника, отсроченная при прибытии сюда шоковой терапией. Тогда я еще не знала, что шок – это главное оружие семьи Мастгури. Не всякий человек, стоя на лестнице родного вуза, пусть даже почти бывшего, внезапно переносится в иной мир, да еще на пожар. Про розеточно-алхимические опыты Димара вообще молчу. В общем, я начала медленно пятиться и оседать на пол. Голова слегка закружилась.
Мысли заметались, как обитатели общежития, когда там появлялся Димар.
Так-с… Я маг? Но это же бред? Какой из меня маг?
Самым волшебным моим фокусом до сих пор оставалось обучение студентов деревообрабатывающего факультета азам физики. Я бы сказала – нулевому уровню. Хуже их знали физику только мухи, которые вечно пытались взлететь даже с одним крылом. Не понимали принципов аэродинамики, неверно оценивали силу притяжения. Даже летучие мыши с их ультразвуковым навигатором и рацией, даже обезьяны с их манипуляциями законом тяготения в беготне по деревьям и те превосходили моих студентов в понимании физики.
Мы начинали с азов, входили медленно, осторожно, как в ледяную воду. Вначале я объясняла ребятам, что физика – это не химия, не биология и даже не литература.
На лабораторных работах порой казалось, что я – единственное живое существо в помещении. Так мне чудилось, когда аудиторию покидала лаборантка. Двенадцать-пятнадцать пар неподвижных, расширенных глаз, статуи студентов с методичками в руках… Все это я наблюдала полсеместра! Подходить к установкам ребята не рисковали. И я их очень понимаю. Один раз мы попытались включить агрегат, что демонстрировал пружинные колебания. И все бы ничего, только работал он через реостат, к которому подавался ток. В инструкции просили установить максимальное сопротивление, чтобы изначальные колебания получились слабыми. Но у реостата неожиданно оказалось два конца, и оба неподписанных. Грузы мгновенно оторвались «от корней» – от петли на пружине, а сама пружина выскочила и едва не выбила глаз соседу экспериментатора. Спасла парню зрение только ветхая мебель аудитории – под ним очень вовремя подломилась ножка стула.
Лаборантка оказалась «стреляным воробьем». Потом она рассказывала, что на занятиях деревообрабатывающего факультета не расслабляется никогда. Даже если в аудитории остался всего один студент и он вот так же застыл соляным столбом. Этот факультет нередко превращал лаборатории в тир. В общем, лаборантка уклонилась от двух грузов легко, третий едва не проворонила – он летел слишком низко, наверное, к дождю. В последний момент подпрыгнула. Груз неприятно шваркнул по бетонному полу и уехал куда-то в коридор. Похоже, решил проветриться.
Когда кто-то из этих студентов умудрялся правильно произнести на экзамене