Николай Почтовалов

Успею быть…


Скачать книгу

le>

      Ущипни меня слегка,

      чтоб удачу не прошляпить…

      Так и тянется рука —

      жизнь нечаянно облапить.

      Черным по белу скачу

      и смеюсь, и рвусь, и плачу…

      Мне бы – старому хрычу —

      жить немножечко иначе…

      Мне бы – пить английский чай

      в тихом садике тенистом

      и вдвоем с собой молчать,

      представляяся артистом…

      Мне б дышать неглубоко,

      оставляя чуть на коду,

      и дешевым табаком

      не загаживать природу…

      Мне бы – жить с тобой в ладу,

      не ворчать в ответ потомку

      и всегда иметь в виду —

      можно петь, но, чур, – негромко…

      Доля, может быть, горька…

      Хоть ее бы не прошляпить…

      Так и тянется рука —

      жизнь нечаянно… облапить…

      «В бледно-розовом тумане…»

      В бледно-розовом тумане

      исчезают корабли,

      как несбыточность желаний —

      лишь бы только разозлить

      и оставить в сердце метку…

      Меток много, – знаков нет:

      сколько ни бросай монетку, —

      честных нет, увы, монет…

      Там, где был вчера, сегодня

      все, увы, совсем не так…

      Но… опять в кармане, вроде,

      с нетерпеньем ждет пятак.

      «В загадке дня неловкие намеки…»

      В загадке дня неловкие намеки…

      Лечу, не замечая пустоты…

      За мной спешат, не уставая, строки

      без точек, многоточий, запятых…

      Взрезая быт отчаянным движеньем

      в попытке жить без ведомых причин,

      я вижу только чье-то отраженье,

      которое не говорит, – молчит…

      Но и в молчанье есть пространство чуда:

      хрипит судьба в отчаянном рывке…

      и было бы, конечно же, не худо —

      взорваться в неожиданной строке.

      В предчувствии карельского лета

      Холодным, стылым летом облака

      вползают в окна, втискиваясь в душу,

      и кажется – слетает день с катушек,

      вонзаясь в ночь подобием клинка,

      взрезая плоть пространства на лету,

      и время стынет в промежутке суток,

      как стынет чай, заваренный так круто,

      что – делит жизнь на эту и на ту…

      Ворчанье в пыль вминает разговор

      и мы молчим все чаще, – нет резона…

      и ходим все по кругу, будто в зоне,

      неся, увы, всенепременно вздор…

      Никто не слышит – даже в пустоте

      и нет прощанья так же, как и встречи…

      и ждешь чего-то, только… думать нечем…

      Они бездарны, да и мы… не те…

      Люби хотя бы…

      А жизнь у нас – как черная дыра:

      пошарь в своих карманах для порядка,

      но станет все же – горько, а не сладко,

      ведь жизнь в России и не жизнь, – игра,

      в которой ты, конечно, проиграл…

      и не ворчи, ведь есть микстура – водка,

      и будет жизнь не… длинной, а… короткой…

      но ты же сам и у себя украл

      возможность быть и жить…

      Почти судьба…

      Люби хотя бы… Может – в этом сила?..

      Ведь мама эту Родину простила…

      Не мама, – это Родина слаба…

      Она молчит и в этом есть резон…

      Ее молчанье даже режет уши…

      Я выйду в поле, чтоб ее послушать,

      а в поле слышу не ворчанье, – стон…

      Другу

      Как руками потрогать боль?..

      Как забыть?.. Не забыть… И не надо…

      Эта боль – как последний бой,

      где и выжить – уже награда.

      «Загустела ночь… в туманной…»

      Загустела ночь… в туманной

      безуспешности спастись

      как-то одиноко странно

      проползает вяло жизнь,

      плюща времени осколки

      и вминая их в песок,

      заполняя втихомолку

      рифмой вязь негромких строк,

      отдаляя грех распутства,

      приближая