нипочем, и солнце пыжилось безобидно. «Это знатно придумано», – определил мужчина, разумея слепой санаторий и товарища Катю в нем.
Август иссякал, нервничал – на происходящее свалилась сырость. Жизнь хлюпала и пробирала. Все превратилось в русла, стоки, емкости – хлябь. Одежда мерцала, набухала, гнила. Редко пробегала несчастная, в сизых лохмотьях собака и на нее было похоже небо. Август изгалялся.
Народ исчез, последние представители шныряли в подъезды, все сосредоточилось в помещениях – сразу за полуднем окна тускло загорались флюоресцирующим туманом. У Виталия офис существовал, но дутый, там сидела секретарша, толкался кой-какой народ, сам появлялся редко.
Заскучал и засел дома, потянулась флегматичная вязь дней. Сказать есть, против такого он не возражал. Доводилось обрушиваться в тоску, и утолял ее гражданин, подвергаясь чтению. Читал проникновенно, какие-то мысли начинали обременять, которые довольно ловко разрешал (физрой извилин именовал периоды), и, в общем, добывал устойчивость. Взял да поехал к Кате. Купил конфет. «Духи, разве, еще привезти?» – подумал и приобрел цветы.
Скупо сорил дождь, однако аллейки санатория были снабжены одинокими фигурами. В помещении розовый халат сообщила, что Катя ведет занятия.
– Занятия? – удивился Виталий.
– Да, – подтвердила халат, – английский язык.
– Однако, – изрек наш друг. Подумал, зачем слепым английский?
– Катя отлично владеет языком, – обиделась женщина.
Виталий произнес:
– Можно мне послушать?
– Я бы не рекомендовала. Боюсь, она вами смутится.
– Да я только войду, она не услышит.
– Это вы зря, – оживилась женщина, – Катя, безусловно, вас узнает.
– Бросьте, – безобидно и повыше произнес Виталий.
– И ничего здесь удивительного. Я вообще вам скажу, что у Екатерины Матвеевны поразительные данные.
Виталий поверил:
– Нет, серьезно? Узнает?
– Несомненно.
– Очень хочу убедиться, – просительно подогрел Виталий и ласково тронул женщину.
Посопела: «Н-не знаю».
– Неимоверно хочется, – наседал парень, – вы меня обяжете.
На лице той затеплилась милость.
– Вот вы в Кате участвуете – а так бы нет. Идемте…
Потянулись по сумрачному коридору, Виталий углядел, что полы устланы резиной, ага, подумал, чтоб слепым было цепче, порадовался своей сообразительности, но для подтверждения скользнул ногой.
– А вообще Катя?.. – спросил без мысли, так и не нашел, – э-э… как она вам? – Осерчал на себя. – Я к ней приспособился по обстоятельствам, а теперь интересно. Действительно.
– Я уже упомянула, Катя замечательная. Как она человека понимает… – Изложила это розовый халат, пожалуй, мечтательно. – И лечит руками – поле особенное. И вообще, знает много.
Виталий вспомнил, как Катя удивленно посетовала, что ошиблась насчет него, и стало азартно.
Вошли в просторную комнату. Стуком проводница поступок не предварила,