вскрикнула Алёна.
– Да очень просто. Закрылась где-нибудь в процедурном кабинете и прохрапела всю ночь, – высказал своё предположение Николаев. – Плевать ей на человеческую боль, свой сон дороже!
– Гнида, одним словом! – искренне возмутилась Алёна. – Уж я ей передам, не волнуйтесь! И от себя добавлю.
Открылись двери и в хирургическое отделение с лестничной площадки вошли две женщины: медсестра из приёмного покоя и новенькая больная.
Николаев аж весь расцвёл, когда увидел новенькую, которую оформляли в палату номер двенадцать его отделения. Красивых женщин в своей жизни он видел много, но в этой было что-то особенное, она каждой клеточкой своего тела звала, манила к себе. Его одинокое сердце защемило в груди, а сам он чуть не заскулил у всех на виду. Павел Петрович пожирал жадным взглядом её длинные шикарные тёмно-русые волосы, коричневые брови, большие гипнотизирующие голубые глаза, маленький острый носик и тоненькие малиновые губы. Он восхищался её прекрасным стройным телом, изящными руками, походкой и манерой разговора, её сильным властным голосом и сексуальностью, выражавшейся в каждом движении, возгласе, в дыхании, в шелесте длинного халата – во всём, что было связанно с ней.
Только вот одна беда: ножку волоокой красавицы портила небольшая опухоль. И Павел Петрович мысленно начал молиться, что бы это был не рак. Нельзя отдавать на съедение этому гнусному членистоногому такую сказочно-красивую женщину.
– Принимайте новенькую, – обратилась медсестра из приёмного покоя к зачарованному Николаеву.
– М-м, – не совсем понимая, что от него хотят, произнёс Павел Петрович.
– Знакомьтесь, это наш заведующий, – выручила его Алёна.
– Мы… гу, – радостно затряс головой Николаев.
Новенькая смущённо улыбнулась Николаеву.
– Пойдёмте, я вам покажу, где ваша палата, – тяжело вздохнула Алёна. Из-за спины Николаева она развела руками, а затем покрутила пальцем у виска, мол, простите, наш заведующий немного не в себе.
Все три женщины дружно засмеялись. Алёна взяла новенькую больную за руку и повела по длинному коридору к её палате.
3
В это время в двенадцатой палате хирургического отделения было совсем невесело:
– Умереть можно со скуки, – умирающим голосом произнесла Ира. Она стояла у окна и смотрела на пустынную улицу.
– Больно долго ты умираешь. Кровать задерживаешь, – заметила Света с кровати, на которой она сидела, подтянув колени к подбородку.
– Ей ещё минимум две недели умирать, – констатировала Степановна, ковыряясь зубочисткой в зубах.
– Он вчера даже не позвонил, даже не спросил как у меня дела, – срываясь на слёзы, сказала Ира.
– Не переживай, сегодня обязательно позвонит, – успокоила её Света.
– А если нет? – заныла Ира.
– Ира, так нельзя! – влезла в разговор Степановна. – Из-за ерунды себя накручиваешь. Съешь чего-нибудь сладкого и подумай о хорошем.
– Может, нам с ним