даже на четвертый. И рассказал бы при этом про поездку в Сочи… Если бы Палин все это сделал, можно было бы задержать «кавказца» уже двадцать первого. Прямо в «Автосервисе». Но Палин не рассказал о происшедшем даже близким друзьям.
– Жаль, что Палин сразу не обратился в милицию. И вы не рассказали обо всем в прошлый раз.
– Палин придет к вам завтра. Сам. Он боялся за семью, поэтому и не сообщил сразу. Его можно понять. Как и меня.
Так. Суточная отсрочка была взята Шестопаловым еще и для этого. Чтобы вместе с Палиным решить, как обезопасить директора гастронома от уголовной ответственности за укрывательство преступления.
Словно подтверждая мысли Иванова, Шестопалов слабо улыбнулся:
– Я надеюсь, вы это учтете? Борис Эрнестович?
Вдруг, глядя на лицо директора НИИ, внешне спокойное, Иванов ощутил неприязнь. Каждый из этой тройки отлично устроил свою жизнь. Но именно это отличное устройство жизни, написанное сейчас на лице Шестопалова, выводило Иванова из себя. Сам он никогда бы вот так свою жизнь не устроил. Никогда. Они совершенно разные люди. Но если уж на то пошло, раздражаться на кого-то только из-за того, что тот хорошо устроил свою жизнь, глупо. Он, юрист с академическим образованием, просто не имеет на это права. К тому же он не знает, можно ли привлечь кого-то из этой тройки к уголовной ответственности. Даже если допустить, что Шестопалов, Гарибов или Палин и совершили какие-то противоправные действия, следов этих действий они наверняка не оставили. Если УБХСС сочтет нужным, оно будет такие материалы искать. По всей тройке. Но если такие материалы найдены не будут, он должен считать, что их и не было.
Видимо, все это как-то отразилось на его лице. Во всяком случае, Шестопалов переспросил с беспокойством:
– Борис Эрнестович, надеюсь, это учтется? Мы ведь хотим помочь милиции. И потом, слабость Палина можно понять.
– Безусловно, учтется. Вообще, Алексей Павлович, я должен поблагодарить вас за то, что обратились ко мне. Как к представителю милиции.
– Ну что вы. Тут даже не пахнет выполненным долгом. Просто я впал в панику. И все. Поверите – я сейчас со страхом думаю о моменте, когда вы уйдете. Останусь один, и будет мерещиться этот бандит.
– Не волнуйтесь. О вашей безопасности мы позаботимся.
– Спасибо. Но вы понимаете меня?
– Понимаю.
Они замолчали. В зале в такт тихой хрустальной музыке мерцал разноцветный свет. Кафе притихло, голоса умолкли. В воздухе в этот момент существовало что-то совершенно отдельное, чуждое их разговору. Иванов вдруг понял, как далеки они сейчас с Шестопаловым от этих мальчиков и девочек, сидящих за столиками. Те знать ничего не знают о «кавказце». И не хотят знать. И правильно делают.
Помедлив, он спросил:
– Алексей Павлович, может быть, это кто-то из тех самых сочинских вышибал? Которые обитают около «Жемчуга»?
– Думаете, он взыскивал с Палина и Гарибова карточные долги?
– Почему бы и нет?
– Неотданные