Говоркова тяжело вздохнула и, задернув штору, присела на стул, рядом с постелью.
– Петр Сергеевич, может вам нужно что-нибудь?
– Покой, только покой.
– Помрете вы со своим покоем, Петр Сергеевич! – Лидия приложила кулаком по своему кожаному портфелю. – Вы ведь мужчина хоть куда. Молодым сто очков дадите. Разве можно так?
На девушку посмотрели запавшие темные глаза.
– Я стар, Лидочка, очень стар.
– Зря вы так, – она покачала головой. – Нельзя себя хоронить. Хотите, погулять съездим?
– Не нужно, деточка, – старик снова отвернулся, – ничего не нужно, родная. Иди.
– До свидания, Петр Сергеевич, – Лида мысленно выругалась и покинула палату.
– Ну как? – осведомилась, ожидающая в коридоре, заведующая пансионатом Тамара Ларионова.
– Никак, – Говоркова вытащила сигарету. – Пошли, покурим?
– Не откажусь, – Тамара кивнула. – Жаль дедушку. Совсем ничего, да?
– Работаем, – Лида жадно затянулась. – Вот мерзость. Все хочу бросить, а никак. Если бы он попытался вспомнить….хоть какую-нибудь мелочь – настоящую фамилию… город… Хоть что-нибудь… а так, все равно, что иголку в стоге сена.
– Жалко его, – повторила Тамара и грустно оглянулась на дверь в палату Волкова.
Уютный коридор, застланный зеленым ковром, вдоль стен, которого стояли живые цветы в кованых подставках, больше походил на коридор дома отдыха, чем государственного дома престарелых. Пять лет назад, когда молодой врач Тамара Ларионова пришла в это учреждение, здесь все было совсем по-другому. Тащили все, что попадало под руку, и врачи, и медсестры, и обслуживающий персонал. Тамара свою профессию выбирала по велению сердца. Ей хотелось сделать мир лучше, а бардак, царивший в интернате, возмутил ее до потери сознания. Ларионова засучила рукава и принялась за дело. Девушка и сама легко завязывала знакомства, и ее родители имели тысячу друзей и миллион знакомых в самых нужных местах. Примерно за полтора года Тамара умудрилась добиться невозможного – стабильно ворующий персонал сменился добросовестными ответственными людьми, директор после продолжительной беседы с дядей Ларионовой, который служил в ОБЭПе, сам подал заявление об уходе. На счет дома инвалидов стали поступать пожертвования от спонсоров. Кто-то искал налоговых льгот, кто-то желал получить признание от одобрявшего заботу о пожилых людях электората. Тамаре были безразличны их мотивы, главное появилось финансирование. Она старалась для своих дедушек и бабушек.
Пациент Петр Сергеевич Волков поступил три месяца назад. Старика, прижимавшего к груди Библию, привела одна из сиделок. Он жил в подвале в ее подъезде. Пока мог, выходил на улицу, искал в мусорных контейнерах съестное. Потом, когда оставили силы, он просто сел на лавочку и ждал конца. История Волкова состояла из имени, фамилии, которые он своими не признавал, и списка интернатов, где он прежде находился на излечении, пока последний не расформировали, а его не выписали в никуда. С самой первой