то распуская их по обнаженным плечам. Естественные волны красиво ложатся на выступающие ключицы, и я решаю оставить их на свободе. К косметике я равнодушна: мои от природы густые, черные ресницы в совокупности с зелеными глазами убивают наповал похлеще огнестрельного оружия, хотя… Достаю из сумочки ярко-красную помаду и уверенно обвожу контур пышных губ.
– Надеюсь, синьор Росси, вы оцените.
РАФАЭЛЬ
Я прекрасно понимаю, что не стоит показывать девчонку родственникам, и уж тем более знакомить ее с Барбаросса. Учитывая ее дрянной характер, можно без труда предугадать, каким цирком обернется сегодняшний вечер. Но обратного пути нет. Маттео уже успел засветиться со своей невестой, только вот для нее это ничем хорошим не закончится, ведь попав в нашу семью, она автоматически подписывает себе смертный приговор. Шаг вправо, шаг влево – расстрел, а усмирить эту стервочку равносильно сражению с многоголовой гидрой. Неуправляемая. Дикая. Необузданная. Совсем не подходит для моего сына. Порой у меня закрадывается сомнение о том, кто из нас ведет игру. Однако малышке стоит принять как должное: я люблю не играть, я люблю выигрывать.
Стук в дверь отрывает меня от размышлений.
– Синьор Росси, – Альберто чинно кивает, – синьор Гирландайо просит вашей аудиенции.
– Спасибо, Альберто, я ожидаю его.
– А я вот не люблю ждать.
Из-за спины управляющего появляется довольная рожа друга. Уго Гирландайо. Он же Отвертка. Он же просто псих. Его методам пыток позавидует самый отмороженный садист. На этом мы и сошлись. Я терпеть не могу возиться в грязи, зато вот мой друг, по совместительству подручный, получает от этого истинное наслаждение.
Уго падает в кресло сбоку от меня.
– Какие новости из Москвы? – интересуюсь я.
Гирландайо вскидывает брови и опирается локтями на колени, складывая пальцы в замок.
– Я никак не пойму, что тебя побудило дать своему сосунку столько свободы? – цедит он сквозь стиснутые зубы.
Я зло сощуриваюсь. Мы выросли вместе. Прошли и огонь, и воду, и все круги ада. Правда, иногда мне кажется, что этот псих с удовольствием повторил бы все. Но порой у меня возникает непреодолимое желание достать пистолет и всадить ему в голову целую обойму. Это единственный человек на Сицилии, который не боится меня, потому что его не пугает смерть. За это я и уважаю Гирландайо, временами проявляя железное терпение, которое в моем случае дороже любого золота, добытого со дна Атлантического океана.
– Я не Маттео, и нет причин так на меня смотреть. Я свое дело знаю. – Он откидывается на спинку кресла и закидывает руки за голову. – В Москве порядок. Деньги забрали себе, ублюдкам доходчиво объяснили, чья эта территория.
Вижу довольный оскал Уго, жестокий и одновременно хитрый блеск глаз. Зная его изощренные методы, не сомневаюсь, что он постарался на славу, и теперь туда не сунется больше ни один падальщик. Конечно, если не захочет быстренько попрощаться с жизнью.
– Ты