Николаевич скромничает, – с легкой ноткой ревности в голосе заявила Люсия. – Он вообще не промахивается!
– Ну, уж это вы хватили, – не выдержал поручик в форме лейб-гвардии стрелкового батальона, фамилию которого Будищев не запомнил. – Моряки обычно плохо стреляют.
– Всяко лучше, чем извозчики, – не подумав, ляпнул подпоручик и хотел было прикусить язык, но стало поздно[15].
– Что вы сказали, милостивый государь? – побелел от гнева гвардеец.
– Полно-полно, господа, – поспешила вмешаться хозяйка салона. – Не стоит ссориться по пустякам.
– Помилуйте, ваше сиятельство, – миролюбиво улыбнулся Дмитрий. – Мы с господином поручиком…
– Фон Фитингоф, – мрачно представился стрелок.
– Мы с господином поручиком фон Фитингофом и не думали ссориться. А просто хотели развлечь наших дам. Не правда ли?
– Но как?
– У вас есть двор, зимний сад или что-нибудь в этом духе?
– Да.
– Тогда пойдемте туда.
Зимним садом называлось нечто вроде оранжереи со стенами из стекла, в котором спасались от питерских морозов несколько чахлых пальм и китайских роз. Но, во всяком случае, там было просторно и светло, а поскольку день был достаточно теплый, сквозь успевшие оттаять стекла был хорошо виден двор и покосившийся каретный сарай.
– Что там у вас? – поинтересовался у княгини Будищев.
– Конюшня.
– Лучше и быть не может, – ухмыльнулся Дмитрий, взводя курок на неизвестно откуда появившемся у него револьвере.
Выйдя на улицу, он немного карикатурно раскланялся с толпившимися у окон дамами, после чего устроил маленькое представление. Сбивал выстрелами сосульки с крыши, поражал тут же нарисованные мишени, затем быстро перезаряжал барабан и снова стрелял, а под конец выбил на старой штукатурке сарая вензель княжны Китти.
– Браво! – захлопали в ладоши зрители, после чего вопросительно уставились на побледневшего Фитингофа.
– У меня нет с собой револьвера, – с сокрушенным видом отвечал тот.
– Я бы дал вам свой, – неожиданно пришел к нему на помощь Будищев, – но, боюсь, в таком случае у вас не будет возможности отыграться.
– Да, господа, – без тени аффектации продолжил он, обращаясь ко всем присутствующим, – такие фокусы, а это не более чем трюк, возможны лишь из хорошо знакомого оружия. Настолько привычного, что является продолжением руки. Не сомневаюсь, что будь при господине поручике его личный револьвер, он выступил бы ничуть не хуже. Надеюсь, и он теперь не сомневается в моем умении стрелять, не правда ли?
Последние слова моряка были обращены к лейб-стрелку, которому ничего не оставалось, кроме как кивнуть.
– А какое оружие вы бы предпочли, случись вам стреляться? – снова вылезла неугомонная княжна.
«Господи, вот же дура!» – вздохнул про себя Дмитрий, но вслух со всей возможной учтивостью ответил:
– Если бы у меня была возможность выбора, то я бы настоял на винтовке Бердана