мне полной свободы действий, мною руководило стремление прежде всего показать, какая была проделана работа; кто ее проделал; кому принадлежит заслуга ее выполнения; кто брал на себя ответственность; кто участвовал в изнурительных санных походах; кто командовал нами в тот последний, самый страшный год, когда две партии находились неизвестно где, и одному Богу было известно, как следует поступить; в тот самый год, когда, затянись наши испытания, люди бы несомненно сошли с ума. Соответствующих записей не существует, хотя, возможно, многие думают, что они велись. Но я, рядовой участник экспедиции, не облеченный большой ответственностью, часто терявший голову от страха, однако находившийся в самой гуще событий, я знаю все это.
К сожалению, мне никак не удавалось примирить свою исповедальную искренность со сглаженными формулировками официального отчета; я понял, что ставлю Антарктический комитет в затруднительное положение, из которого есть только один выход – забрать книгу из его рук; ибо стало ясно, что написанное мною совсем не то, чего ждут от комитета, даже если никто из его членов не станет отрицать ни одного моего слова. Надлежащий официальный отчет представляется нашему воображению в виде объемистого фолианта, точь-в-точь повторяющего другие научные отчеты, скрытые от глаз на пыльных полках музея: он должен изобиловать, говоря словами комитетских установлений, «сведениями о сроках стартов, продолжительности походов, условиях на почве, погоде», не очень полезными для будущих исследователей Антарктики и не облегчающими душу автора. Я не мог сказать, что удовлетворил требованиям Комитета, поэтому решил взвалить все бремя ответственности на свои плечи. Тем не менее сведения, предоставленные мне Комитетом, по достоверности не уступают тем, что обычно фигурируют в составленном по всей форме официальном отчете, и только некоторым сюжетам я старался придать возможно более личный характер, чтобы мои слова не звучали незаслуженно авторитетно и чтобы Комитет не нес за них ни малейшей ответственности.
Вряд ли нужно объяснять, что книга выходит в свет с девятилетним опозданием из-за войны.[25] Не успел я оправиться от перенапряжения всех сил в экспедиции, как очутился во Фландрии в составе броневых подразделений. В одном отношении война походит на Антарктику: пока остаются силы, здесь не уйти с поля боя раньше остальных, не покрыв себя бесчестием. Я вернулся домой совершенным инвалидом, и книге пришлось подождать.
Из Англии в Южную Африку
Распрощайся же с нимфами на берегу, Утешь их, стенающих о возвращеньи, И хоть ты не вернешься, скажи: приду…
Скотт любил говорить, что самая трудная часть экспедиции – подготовка к ней. 15 июня 1910 года он безусловно со вздохом облегчения наблюдал за тем, как «Терра-Нова»