лыжи для миномётов и пулемётов.
14 февраля 1942 года. Люди все ушли на вокзал. К 10.00 казармы опустели. Началась погрузка полка в эшелоны, проводилась она неорганизованно и длилась целый день. Тем временем, на станцию прибыло несколько эшелонов с ранеными. Хлеб, лежащий на платформе и предназначавшийся для нас, растаскивался ими. Наконец в 16-00 поезд тронулся на Москву.
15 февраля 1942 года. В 15-00 поезд подошёл к Москве. По дороге уже увидели следы разрушения. Вокзал станции Александров наполовину разрушен авиационной бомбой. В Москве мы стояли три дня, здесь и пополнились боеприпасами. Столица потихоньку начала оправляться от ран, нанесённых ей войной. Движение оживлённое, но больше двигаются воинские части, армейские автомашины с грузом. Не город, а огромный военный лагерь.
19 февраля 1942 года. Тронулись по Савеловской ж/д. Следы разрушения видны всё больше. Мост через канал разрушен, построен временный деревянный мост, через который, на малой скорости, проходят тяжело гружёные поезда. Большое скопление эшелонов. Днём на большой высоте появляются немецкие самолёты-разведчики.
21 февраля 1942 года. Прибыли на станцию Бологое. Ночью станция подверглась ожесточённой бомбёжке, но попаданий ни в здания, ни в эшелоны не было. Железнодорожники ликвидировали пожар. Утром 22 февраля снова двинулись в путь.
24 февраля 1942 года. Мы на станции Горовастица. Здесь выгрузка нашего соединения. Она продолжалась всего 1 час 30 минут. Все почувствовали серьёзность положения. Опыт учит. Части быстро ушли в лес, так как станция часто подвергалась налётам авиации противника. К вечеру построились на марш, двинулись вперёд. Когда отошли несколько километров от Горовастицы, началась бомбёжка станции. Шли всю ночь. По пути полк подвергся обстрелу с самолётов. Выглядело это так. Морозно. Среди снежной равнины и перелесков, по узкой дорожке, растянулась серая лента людей и лошадей. Вечерело. Откуда ни возьмись, из-за леса, на бреющем полёте, появилось звено немецких самолётов. По колонне застрочили вражеские пулемёты. Люди бросились в стороны от дороги и залегли. Но остались обозы. Ожидали второго захода, но, видимо, немцы спешили домой и больше не возвращались. Да и темно становилось. С трудом удалось поднять людей и собрать по местам. Двинулись в путь. Навстречу ехала легковая машина. Чтобы её пропустить, потребовалась свернуть в сторону всему полку, а лошадей с санями загнать в сугроб. Когда машина поравнялась с нашим батальоном, к ней подбежал один из миномётчиков и остановил её. Из машины выглянул генерал.
– Чего тебе?
Миномётчик возбуждённо заговорил: "Что же это такое, товарищ генерал? Где же наши самолёты? Почему летают только немецкие, стреляют и бомбят нас?"
Генерал махнул рукой и ответил: "И дальше будут стрелять и бомбить". И закрыл дверь. Машина с воем понеслась вперёд.
А миномётчик остался посреди дороги и долго смотрел вслед машине. Затем поправил шерстяной подшлемник, пощупал на себе каску и крепко выругавшись, процедил: "Утешил, нечего сказать!" Надев на себя верёвку, которая была