комнату, чтобы удостовериться, все ли ее слушают, начала с вопроса:
– Капитан! Вы, конечно, бывали в Гамельне?
– Ни разу не был.
– А вы, юнкер?
– Тоже не был.
– Как? Неужели никто из вас не был в Гамельне?
– Я прожил там целый год, – подойдя к столу, объявил один из конников.
– Стало быть, Фриц, ты видел Гамельнский собор?
– Сколько раз!
– И раскрашенные окна видел?
– Ну еще бы!
– А что на окнах нарисовано?
– На окнах-то? На левом окне, сколько я помню, нарисован высокий черный человек; он играет на флейте, а за ним бегут ребятишки.
– Верно. Так вот я вам сейчас расскажу историю про черного человека и про детей.
Много лет тому назад жители Гамельна страдали от великого множества крыс – крысы шли с севера такими несметными полчищами, что земля казалась черной; возчики не отваживались переезжать дорогу, по которой двигались эти твари. Они все пожирали в мгновение ока. Съесть в амбаре целый мешок зерна было для них так же просто, как для меня выпить стакан этого доброго вина.
Мила выпила, вытерла рот и продолжала:
– Мышеловки, крысоловки, капканы, отрава – ничто на них не действовало. Из Бремена тысячу сто кошек прислали на барже, но и это не помогло. Тысячу крыс истребят – появляются новые десять тысяч еще прожорливей первых. Словом сказать, если б от этого бича не пришло избавление, во всем Гамельне не осталось бы ни зернышка и жители перемерли бы с голоду.
Но вот однажды – это было в пятницу – к бургомистру приходит высокий мужчина, загорелый, сухопарый, пучеглазый, большеротый, в красном камзоле, в остроконечной шляпе, в широченных штанах с лентами, в серых чулках, в башмаках с огненного цвета бантиками. Сбоку у него висела кожаная сумочка. Он как живой стоит у меня перед глазами.
Все невольно обратили взоры к стене, с которой не сводила глаз Мила.
– Так вы его видели? – спросил Мержи.
– Я сама – нет, его видела моя бабушка. Она так ясно представляла себе наружность этого человека, что могла бы написать его портрет.
– Что же он сказал бургомистру?
– Он предложил за сто дукатов избавить город от этой напасти. Бургомистр и горожане, понятно, без всяких разговоров ударили с ним по рукам. Тогда незнакомец вышел на базарную площадь, стал спиной к собору – прошу вас это запомнить, – достал из сумки бронзовую флейту и заиграл какую-то странную мелодию – ни один немецкий флейтист никогда ее не играл. Едва заслышав эту мелодию, из всех амбаров, из всех норок, со стропил, из-под черепиц к нему сбежались сотни, тысячи крыс и мышей. Незнакомец, не переставая играть, направился к Везеру, снял на берегу штаны и вошел в воду, а за ним попрыгали гамельнские крысы и, разумеется, утонули. В городе еще оставалась только одна крыса – сейчас я вам объясню, почему. Колдун – а ведь это был, конечно, колдун – спросил отставшую крысу, которая еще не вошла в воду: «А почему еще не пришла седая крыса Клаус?» – «У нее, сударь, от старости