ликовала. Любовь вырвалась на свободу и закружилась в радужном танце, прославляя жизнь.
– Нюрка, шасть до дому! – голос отца опрокинул сказочный мир вверх тормашками.
Аня отпрянула от Саши и, смущаясь, пробежала мимо отца в распахнутую дверь, закрывая ее за собой.
Семен Николаевич Деркаченко – высокий, худощавый, моряк, с пышными седоватыми усами, долгое время проработал на торговом флоте в Одессе, откуда ушел с семьей в Николаев еще в начале девятисотых годов. Родом он был из черногорского города Котор. А жена его – Екатерина Терентьевна Гнённая родилась в селе Варваровка, близ Николаева. Ее отец – запорожский казак из Миргорода, что на Полтавщине, – женился на турчанке. В воспоминаниях внуков – детей Екатерины – осталась бабушка, поражающая воображение сказочной внешностью: черноволосая, строгая, одетая в многочисленные яркие юбки, со звенящими на шее монисто и с неизменной трубкой во рту. Екатерина унаследовала от матери черный цвет волос, глубокий задумчивый взгляд бархатных, как беззвездная ночь, глаз и восточную стать. И дети у Деркаченко, что мальчики, что девочки, рождались красивыми. Каждый из них получил хоть какую-то черту от матери и от отца.
Семен Николаевич присел на лавку, закрутил «козью ножку», чиркнул спичкой и, прикурив, позвал Сашу.
– Садись, погутарим.
– Здрасьте, дядь Семен, – садясь, Саша протянул руку.
– Будь здоров! – Семен ответил рукопожатием. – Куришь?
– Нет.
– Оно верно… а я курю, – он затянулся и, прихватив папироску двумя пальцами, так, что она оказалась внутри ладони, опустил руку на колено. – Любовь у вас с Нюркой что ли? – напрямик спросил он.
Саша пригладил непослушные волосы, закинул ногу за ногу.
– Любовь, – ответил эхом.
– Это хорошо, – Семен снова затянулся. – А ты серьезно, или так – потискать?
Саша напряженно вздохнул.
– Серьезно…
– Отт, оно как!
– Я пойду, дядь Семен… – Саша встал.
– Иди, – Семен затянулся поглубже и бросил окурок, придавив его носком, – коль жениться надумаешь, приходи свататься, отдам за тебя Нюрку
У Саши земля уплыла из-под ног. Его чувства смешались. Женитьба меняла жизнь. Но радость перекрыла смятение, рассеяла страх. Именно сейчас Саша понял, что без Анны его жизнь уже не имеет смысла. Он улыбнулся, кашлянул, пряча улыбку в кулак. Оглянулся на притихший дом Дергачей, как звали семейство в округе. Из распахнутого настежь окна, прикрытого короткими ситцевыми занавесками, послышался девичий смешок, шепот.
– Приду, и не сомневайтесь, – твердость в голосе прозвучала стальными нотами.
Семен тоже встал.
– А я и не сумневаюсь! Завтра в плавание ухожу, вернусь, приходи!
Обменявшись взглядами, они разошлись.
Над городом поднялся новорожденный месяц. Тонкий серпик отразился в темных водах Южного Буга, несущего свои воды на морской простор. Светлая дорожка колыхалась