я, ваше величество? – откашлялся Артем.
Немного помедлив, Последний сделал приглашающий жест. Подойдя к пленнику и глядя в его печальные, цвета первой весенней листвы глаза, молодой человек тихо спросил:
– Кто такая Миланика?
Эффект был потрясающий. Всю напускную невозмутимость Ивара как ветром сдуло. Благородные черты классического эльфийского лица исказила гримаса страдания. Плечи поникли, и голосом, похожим на отзвук далекого колокольчика, пленник прошептал:
– Дочь.
Ивар рассказывал уже около получаса, но даже нетерпеливый Ошган не решался прервать эльфа.
– Я, Ивар Охраняющий, принц Арлинга. Четвертый из детей великого императора эльфов Арувала Правдивого. Мой народ никогда не верил в богов, считая, что все в этом мире можно объяснить естественными причинами. Вот уже несколько десятилетий империя живет в мире и благоденствии. Весп, помня о цене войны с эльфийской армией, не нарушает мир, заключенный предками после сражения при Парвусе. Народ Иберии усердно строит Великую стену, а арторианцы и раньше не представляли для нас особой угрозы. Однако ученые предупреждали о цикличности развития всего сущего и предрекали правящему дому в целом и мне в частности грядущие испытания. Я всегда считал бессмысленными эти неясные пророчества. С самого раннего детства моя жизнь протекала весело, легко и беспечно. Любимый обеими родителями, всегда находивший поддержку двух старших братьев и красавицы-сестренки, я и представить себе не мог, что однажды беда постучится в мой дом. Наделенный могущественным даром узнавать правду лишь при помощи прикосновения, отец никогда не использовал свои способности в отношении членов своей семьи, а когда я решил жениться на простой небогатой эльфийке, он перенес это правило и на Элвинду. И хотя за этот поступок мне пришлось отказаться от права когда-нибудь посетить храм Ланы, все равно не было на свете эльфа счастливее меня. Через три года после нашей свадьбы родилась Миланика. Этот момент я запомню на всю жизнь. Когда крохотные пальчики впервые коснулись моего лица, весь мир на мгновение словно перестал существовать. Дочка росла, постепенно расцветая. Ее красота и грация, казалось, способны были покорить любое, даже самое черствое сердце. Обладая спокойным характером матери, она почти никогда не капризничала, лишь изредка проявляя свойственное всему императорскому роду упрямство. Это упрямство и стало причиной, заставившей меня решиться на столь гнусное деяние. Пару месяцев назад в Альвгард прибыло посольство из Веспа. В его составе был молодой трибун Квинт Ульпий Лентул. Красавчик-сердцеед с медовым голосом и безупречными манерами, он пришелся по душе моей дочери, но, считая, что союз людей и истинных арлингов невозможен, я поначалу не придал ее увлечению никакого значения. Каково же было мое изумление, когда после отъезда посольства в комнате Миланики обнаружилась записка. В ней говорилось о безумной любви дочери к проклятому трибуну