наблюдательный отрок за неуловимыми для равнодушного нелюбопытного глаза движениями хвоста твари, благодаря которому живому существу удается скоординироваться и не грохнуться хребтом о твердь, а ловко и пластично приземлиться.
Пока под испытуемой, а лучше сказать, под пытаемой тварью государь воображал себя, пытаемого Шуйскими и прочими доброхотами, исследование хвостатых подопытных не было еще столь жестоким кровавым. Все-таки радовалось сердце отрока, как ловко он, воображаемый государь в облике твари, легко и изящно избегает палаческих усилий сломать твари хребет. Твари, даже с силой брошенные спиной на землю с небольшой высоты, успевали скоординироваться – за счет бешенного вращения хвоста – и не разбиться, встать на лапы… «Пусть больно – зато вольно! – шептал Иван, поглаживая по голове тварь-жертву палаческих усилий, своих ли, боярских ли во главе с Андреем Шуйским. – Зато живы, и не лживы… Удивительны цари – не убьешь их на пари…»
Но удовлетворив жестокое любопытство насчет природной координации бессловесных бескрылых тварей, Иван уже не останавливался в своих палаческих опытах. Оставив «себе – государю», как пытаемой, бросаемой на твердь твари, шанс выжить и не покалечиться, правда, с не слишком высокого крыльца, Иван переходил к «пыткам тварей-бояр», бросаемых с высоких теремов…
Посмеивались проходящие мимо бояре в усы и бороды над проказами отрока-государя, не понимая, что им такая пытка уготована. Даже поощряли смешливыми возгласами палаческие предприятия озорника отрока:
– …Пусть Державный с тварями бессловесными веселится…
– …Пусть душа озорная возрадуется…
– …Пусть тешится государь и сердце от пыток не содрогается…
– …О, храбр будет новый царь и мужественен…
– …Жестокий в отроческих играх, глядишь, ласковым к подданным будет взрослый царь…
– …Чем бы дитя с тварями не тешилось, лишь бы кровь живых людей не лило потом…
– …Ждешь одного, а дождешься иного…
Хвалили и поучали дурашливые бояре отрока, как побольней и покровавей твари бессловесной и бескрылой сделать, а сами слухи дикие и нелепые распускали про растущего государя. Мол, тот от бросания кошек и собак с высоких теремов к новой забаве перешел: глаза выкалывает птицам, которых самолично отлавливает, вспарывает ножом им брюшко – но не до смерти – и кого отпускает без глаз на волю, а бывает, наслаждается видом агонии живого существа…
Насчет выколотых глаз птицам и вспоротых животов – то было очередным враньем про жестокость отрока-государя… Не мог выкалывать глаза тварям отрок, правнук несчастного Василия Темного, у которого самого князья – двоюродные братья – глаза вынули за грехи беззакония… В памяти Ивана с самого раннего детства из матушкиных рассказов слишком остро врезались слова предупреждения – «Если твоих праотцев глаз за дело лишали, не лишай глаз живых существ даже без