продолжили танцевать, время от времени целуясь лишь одними губами.
Перед тем как в одиннадцать часов отвезти их домой, Оби и Кристофер пообещали по вечерам играть с ними в теннис. Они и сходили два раза, а потом на что-то отвлеклись. Оби вспомнил об ирландках, поскольку ему захотелось чего-то вроде игры в теннис, что заняло бы голову вечером и, пожалуй, вымотало настолько, чтобы ночью он уснул.
Как только к монастырской часовне подъехала машина Кристофера, у входа неожиданно возникла монахиня в белом облачении. Оби кивнул на нее Кристоферу. Монахиня стояла слишком далеко, выражение лица было не различить, но он почувствовал, что оно враждебное. Девочки делали домашнее задание, и в монастыре царила тишина. Оби и Кристофер поднялись по лестнице, которая вела в квартиру Норы и Пэт над классной комнатой; монахиня следила за ними, пока они не исчезли в гостиной.
Девушки пили чай с булочками. Они, в общем, обрадовались посетителям, хотя и не так, как обычно, несколько смущенно.
– Выпейте чаю, – предложили они одновременно, прежде чем гости сели, будто репетировали фразу.
Чай пили почти молча. Оби и Кристофер оделись для игры в теннис и взяли с собой ракетки, однако девушки ни слова не сказали про игру. Выпив чаю, они продолжали сидеть, усиленно стараясь поддерживать завязавшийся разговор.
– Как насчет поиграть? – спросил Кристофер, когда беседа наконец иссякла.
Повисла пауза. Затем Нора просто, без фальшивых извинений объяснила, что настоятельница имела с ними серьезный разговор о дружбе с африканцами и предупредила, что, если об этом узнает епископ, их могут быстро отправить обратно в Ирландию.
Пэт сказала, что все это глупо и смешно. Точнее, она произнесла «смехоподобно», отчего Оби про себя улыбнулся.
– А мы не хотим, чтобы нас отправили в Ирландию.
Нора пообещала изредка навещать молодых людей в Айкойи. Но в монастырь им лучше не приезжать, потому что мать-настоятельница и сестры неусыпно бдят.
– А вы, кстати, кто? Дочери? – спросил Кристофер.
Но шутка была встречена без особого энтузиазма, и вскоре визит завершился.
– Вот видишь, – сказал Кристофер, когда они опять сели в машину. – И они еще называют себя миссионерами.
– А чего ты ожидал от бедных девушек?
– Я вообще о них не думал. Я говорю о матери-настоятельнице, сестрах, отцах и детях.
Оби очутился в непривычной для себя роли защитника католиков.
По пути домой они заскочили к самой последней девушке Кристофера, Флоренс. Он так увлекся, что даже поговаривал о женитьбе. Но это было невозможно, поскольку в сентябре Флоренс уезжала в Англию учиться на медсестру. Ее не оказалось дома, и Кристофер оставил ей записку.
– Я давно не видел Биси, – сказал он.
И они поехали к Биси. Но ее тоже не оказалось дома.
– День визитов, нечего сказать! – воскликнул Оби. – Давай-ка лучше домой.
Всю дорогу Кристофер говорил о Флоренс. Может, ему попытаться отговорить ее ехать в Англию?
– Я бы на твоем