чуткость спали мертвым сном вместе со мной.
Я снова выругался и отправился на поиски.
В каморке было темно, и хоть я ничего не видел, но ощутил тошнотворный запах крови. Беззвучно вынул кинжал, но не успел ничего сделать, как почувствовал: некто аккуратно, но сильно берет меня за запястье.
– Не нужно, – услышал я шепот. – Это я…
– Что ты здесь делаешь, во имя гнева Господня? – я вложил кинжал в ножны.
Отступил и внес из прихожей слабенькую лампадку.
Первое, что я увидел, – губы и подбородок вампирицы, измазанные кровью. Сразу подумал, что она убила Козоёба, а значит, мне придется куда-то девать тело и потом незаметно выбираться из городка.
Я вздохнул. Девушка, не обращая внимания на мое присутствие, облизала пальцы.
– Хочешь? – показала на погруженный во тьму угол каморки.
– Спасибо, моя дорогая, но я не голоден, – ответил я вежливо.
Сделал три шага, держа лампадку в вытянутой руке. И вздохнул с облегчением. На полу лежал не Козоёб, но всего лишь белый песик с волнистой свалявшейся шерстью. С мертвыми глазами и разорванным горлом. И я надеялся, что хозяин как-то да смирится со смертью собаки, приняв во внимание, что он мог и сам оказаться на месте пса.
– Я была очень быстрой, – пояснила она со вздохом. – Он не страдал.
– Доедай, и пойдем со мною, – попросил я.
Она присела над трупиком и впилась в него зубами. Я услышал громкое чавканье и сосание: звук такой, словно кто-то раздавил на полу апельсин и теперь пытался выпить его сок.
Наконец она закончила и встала, улыбаясь. Острые зубы блестели красным.
– Ням-ням, – сказала она.
Я знал: мне придется вернуться сюда, чтобы убрать останки; я не хотел еще сильнее напугать хозяина, что, несомненно, случилось бы, найди он разорванного пса. Я знал также, что мне придется внимательней следить за вампирицей, поскольку та более напоминала дикого зверя, чем человека, и не было никаких гарантий, что она снова не выберется на охоту, едва только проголодается. Правда, как я понял из ее слов, девушка старалась не охотиться на людей, но мне не хотелось, чтобы кто-то увидел, как она выслеживает собак, котов или крыс. Кроме того, я не мог дать гарантий, что однажды голод к человеческой крови не окажется слишком силен.
Утешало одно: объектом ее желания явно буду не я, поскольку, кажется, она некоторым образом ко мне привязана. А значит, если ей потребуется свежая кровь, эту кровь придется для нее достать.
Что ж, в конце концов, в этой местности находилась не одна лавка мясника.
Ремесленник, нанятый Козоёбом, справился на удивление хорошо. Сделанные им предметы я вложил во вьюки, поскольку пока они не были мне нужны. Я узнал также, где обитает святолюбивый отшельник, и оказалось, что нам, дабы попасть в его скит, понадобиться лишний день дороги. Пока все складывалось по-моему.
– Прощай, Козоёб.
– Прощай, – ответил он, и в голосе его я слышал отчетливое облегчение. – Ты…
– Да, я доволен, –