оно казалось ещё вкуснее, будто пропитанное сладкой водой. Местами в лесах из невысоких кустарников выглядывали рыжие лилии, они пахли мёдом и ванилью. Тропинок в лесу было много, и все они вели к реке. Двести лет назад там стояла деревянная водяная мельница, она добывала электричество. Энергия этой реки подавала электричество на ближайшие фабрики и дома. Но потом, с появлением водяных турбин, снесли и её, построив на том месте мост на другую сторону леса.
У самой реки повесили пару тарзанок, они крепились морским узлом на кривом суку старого дуба. Размотав верёвку, Конни усадил Лесли на доску, привязанную к концу. Пока он делал это, она улыбалась и будто специально отворачивалась, смущённо пряча лицо. И когда у неё появилась эта смущённость? Вчера ещё она была пацанкой, можно сказать, бесполым существом, а сейчас уже кокетничала. Я догадывался, что Лесли нравится Конни, что они вообще нравились друг другу, и потому никогда не лез вперёд. Не выпячивался.
Один раз мы катались на велосипедах, и Лесли упала, не сильно, но до крови кожу на ноге ободрала. Я чуть замедлился, не кинулся сразу, хотя мог. Конни всегда плёлся позади всех, у него были слабые ноги. Я намеренно пропустил его вперёд, он побежал к ней, промыл рану, наклеил пластырь. В тот момент я почувствовал себя священником, ведущим церемонию: а теперь объявляю вас…
Теперь он раскачивал Лесли на длинной плетёной тарзанке. Говорят, её привязал какой-то моряк. Она раскачивалась и скрипела морским узлом по коре векового дуба. Лесли была счастлива. Никто из нас не ждал своей очереди. Я боялся высоты, а Конни… не знаю, чего он боялся, может, выглядеть нелепо. Потом было самое весёлое, Лесли нужно было поймать на берегу. Сама она спрыгнуть боялась, тогда я придерживал верёвку, она была жёсткая и больно обдирала мои неокрепшие ладони, а Конни ловил свою Лесли, он снимал её с этой доски, а она нарочно висла у него на шее. Я точно был третий лишний. Тут она сказала, что не накаталась. «Посади меня ещё раз, я прокачусь, – потребовала Лесли, – один раз, и всё». Конни опять её посадил, у Лесли задиралось розовое платье, на нём были красные вишни, ветер поднимал его, оголяя её длинные тощие ноги и белые трусы. Я старался не глядеть, после того как на меня недвусмысленно посмотрел Конни.
«Всё, лови», – крикнула она. Я опять придержал верёвку, а Конни опять спускал её, но в этот раз она не сразу спустилась на землю, а задержалась на Конни. Лесли обхватила его ногами, он придерживал её за талию, так они и стояли в лесу, сплетясь ногами, руками, как дубы корнями. Я не знал куда себя деть. Домой вприпрыжку возвращался я один. Они шли медленно, не торопясь. Лесли уже не падала, спотыкаясь об корни деревьев, как было ещё вчера, а Конни раздвигал перед ней ветки, с чем до сегодняшнего дня она и сама хорошо справлялась. Когда мы вышли к дороге, я сразу побежал к себе, а Конни пошёл провожать Лесли.
Я жил в обычном доме, он ничем не отличался от других обычных домов этого сонного городишки. Все они были как один, для единого слоя общества. Я тогда ещё не знал, что у общества есть слои, но