вашего отца было много друзей?
– Он называл их партнёрами, потом они перестали приходить.
– Они приходили сюда?
– Нет, мы жили в Висконсине, – она запнулась и продолжила: – Папа прервал общение с ними, и мы переехали сюда, а через три года он умер.
– Они поссорились, мисс?
– Я не знаю.
– Вы говорили с отцом о его друзьях?
– Нет, он не разрешал говорить.
– Не разрешал? – не понял Морис.
– Да, он всякий раз прерывал разговор.
– Кто-нибудь осматривал его вещи после смерти?
– Я пыталась что-то найти, но ничего в его кабинете не было.
– Где его кабинет?
– Здесь.
– В доме? – удивился детектив.
– Да. Пройдёмте, это на третьем этаже.
– Здесь есть третий этаж?
– Он дополнительный, только с левого крыла. В одну комнату.
– Что сказал человек, который угрожал вам, мисс, что он сказал вам по телефону?
Саманта остановилась и посмотрела на Мориса.
– Время пришло.
– «Время пришло», это не насторожило вас?
– Я была так испугана, что…
– Я понимаю-понимаю, но воры не говорят «время пришло».
– Да, вы правы.
Она остановилась возле неприметной двери, вдавленной в стену.
– Это здесь, – Саманта открыла дверь и указала на узкую лестницу, ведущую наверх.
«Как я раньше не заметил этой лестницы», – подумал Морис.
Небольшие деревянные ступени осторожно вели за собой. Морис шёл за высокими каблуками лакированных чёрных туфель, они сверкали переливистым глянцем, вознося на себе, как на троне, белые тонкие щиколотки, стройные игривые икры, до середины прикрытые юбкой, будто волной. Справа налево приливала волна, шаг за шагом вниз уходили ступени.
– Вот и кабинет, – сказала Саманта, открывая дверь на третьем этаже, запуская в неё инспектора.
«Вот и кабинет», – осмотрел помещение Морис.
Высокие потолки подпирали массивные балки, они будто держали мансардную крышу, не давая ей упасть. Небольшое окно освещало комнату, письменный стол стоял у окна, над ним нависали книжные полки, книжные шкафы подпирали стены, нагружённые, словно портовые грузчики, книгами до самых верхов. Возле дивана был спрятан камин, скромный камин для такого нескромного дома, он, казалось, был лишним, он, похоже, был тумбой и не более чем.
– Папа не разжигал его, – сказала Саманта, поймав взгляд Мориса, – что-то с дымоходом.
На камине-тумбе стояли: подсвечник в виде трёх слонов, пепельница в виде черепахи, фото Саманты в красивой рамке и стеклянная статуэтка в виде женской фигуры на небольшом постаменте. Морис взял статуэтку и вытер пыль с позолоченного шильда.
– За лучшую женскую роль второго плана, – прочитал он. – Ваш отец тоже был актёром? – вернул он статуэтку на место.
– Нет, что вы, – улыбнулась Саманта, – он юрист, отец занимался какими-то финансовыми делами, бумагами, договорами…
– А награды здесь при чём?
– Папа