Говорит, что дома уже поливала цветы, все в порядке и Врдник не бомбили.
Телефон в лагере постоянно занят. Нет гарантии, что когда будет нужно, то смогут срочно оповестить о чём-то. Похоже, они все расслабились. Напряжённость снизилась. Это, возможно, и хорошо, но это может нам дорого стоить. Объясняю это ослаблением рефлексов и разума.
Племяннице Бояне сделали операцию на гландах, и, похоже, удачно. Старшую племянницу Сандру я не поздравил с семнадцатилетием. Идёт война, когда и как я могу это сделать? Я подумал, что человек не умеет ценить то, что у него есть. И только когда это теряешь, то понимаешь, как этого не хватает. У нас был мир, но народ был недоволен. На это все и рассчитывали, в том числе и НАТО. Вот и ударили. Но они ошиблись. Мы оказались более обучены и подготовлены к войне, чем они предполагали. К чёрту правящую верхушку. Они – преходящая категория. Нельзя потерять независимость и государство. Нельзя стать чьими-то слугами. Цена за это высокая, но она оправдана. Я вспомнил разговор с бывшим парнем Наташи – Тодором. Он говорил, что не сможет никого убить, даже если его жизнь будет под угрозой. Он бы отдал всё, что от него требуют. Хотел бы я сейчас поговорить с ним на эту тему.
В 23.00 слушаю новости. С сержантом Бложичем ищем коробку с выпечкой, которую принёс Малетич. Очень хочется чего-нибудь сладкого.
В Белграде вчера была первая игра за время войны между „Партизаном“ и „АЕК“, которая была прекращена на 60-й минуте. По договорённости на поле выбежали зрители с югославскими и греческими флагами.
Солженицын сказал, что на пороге XXI века в мире царит закон джунглей во главе с НАТО.
Около 23.30 начался налёт с разных направлений. На удалении 50–60 километров в ожидании находилось шесть самолётов, а 3 или 4 пары устремились на нас. Один с азимута 180–190 приблизился на 15 километров и, когда я приказал включить поиск, выполнил резкий манёвр и ушёл из зоны на дальность 22 километра на азимут 240. Станкович дал его координаты подполковнику Джевичу, но он его не нашёл. С командного пункта Бригады потребовали, чтобы им сообщали обо всех целях, которые я наблюдаю. Это просьба о помощи или меня проверяют? Как можно командовать боевыми действиями своих подразделений и не иметь данных оповещения? Бардак, как всегда. Я был совершенно спокоен.
Суббота, 10.04.1999
Я проснулся в 7.00. Ко мне обратился командир инженерного подразделения подполковник Никола Станисавльевич с просьбой накормить 35 человек, которые прибудут к 10.00. Они работают на новой огневой позиции, которая уже готова на 70 %. Я сообщил об этом Дани. У него заканчивается дежурство, вот и пусть решает этот вопрос. А мне с 8.00 до 16.00 на дежурство. Когда я прибыл на смену, он мне сказал: „Поздравляю, дружище. Ты их всех распугал, и мне ничего не осталось“. Техника была выключена. Вчера вечером, когда приезжал генерал Бане Петрович, Дани получил звание полковника. Всем зачитали приказ. Я в это время был на дежурстве. Мне, своему заместителю, он не похвалился. Он знал об этом ещё в тот день, когда генерал Бига привозил русскую