страшно озлился. Кое-кто из недоброжелателей понял это и начал подбрасывать дровишек в костёр, разжигая мистические экзерсисы[103] короля.
В итоге попаданец начал запираться в комнатах, отговариваясь творчеством. А поскольку заняться в общем-то и нечем, то и в самом деле пришлось писать…
– Друг мой, вы рождены творить! – Воскликнул Людвиг в ответ на просьбу принести хотя бы учебники по физике и математике, – я не позволю вам загубить свой талант, занимаясь презренным металлом! Пусть с этими железками возятся те, кто не способен на творчество.
Его Величество принял очередную позу Памятник для потомков и постоял немного, промокая глаза платочком.
– Пусть меня назовут тираном, но благодарность потомков мне дороже. Один ваш рассказ, – король потряс листами, – дороже переносной железной дороги в сотни раз!
Так что никакой презренной литературы инженеров в пределах досягаемости попаданца не наблюдалось. Что остаётся делать? Только писать и строить планы, как выбраться из дурацкой ситуации.
Лёгкие юмористические рассказы вылетали из-под его пера один за другим. Поди ж ты, настроение самое злое, а юмористические рассказы, на которыми ухохатывается вся Германия, идут поразительно легко. Может не зря говорят, что самые талантливые юмористы, сатирики и клоуны, в реальной жизни довольно-таки угрюмые люди?
До зимы Фокадан написал почти три десятка рассказов о Пеппи, сатирические зарисовки Наблюдение иностранца за немцами, где удачными гротеском[104] удалось подчеркнуть наиболее выпуклые черты немцев из разных земель, и наконец – короткую повесть о военных приключениях ирландца во время Гражданской Войны САСШ и КША.
Повесть ругали, хвалили, но признали-таки настоящей литературой, не в последнюю очередь из-за необычного взгляда с точки зрения рядового солдата. Новинкой жанра это не стало, но обычно точка зрения рядового солдата показывалась утрированно патриотичной и религиозной. Вдобавок, низы описывали представители верхов – с соответствующей правдоподобность. Значительно реже встречался прямо противоположный подход, с избытком зоологических подробностей, где рядовой Ганс показывался этаким скотом.
Больших литературных достоинств, по мнению самого попаданца, Маленький человек на Большой Войне не имел. Но опять выстрелила та самая инаковость, и пожалуй, сработало-таки более или менее раскрученное имя автора.
– Ёлки зелёные, – бормотал попаданец, расхаживая по кабинету, – вроде бы всё и неплохо складывается. Известность спасёт от многих неприятностей, но как же здесь тухло! И деньги…
За литературные труды попаданец выручил много меньше, чем за один только патент на железную дорогу. Потом выстрелили настольные игры, а нереализованных идей сколько!
Становиться профессиональным писателем и драматургом Алекс не видит никакой необходимости. В средствах он не нуждается, одно только поместье приносит больше дохода, чем тратит его владелец.
Если