это потом, а сейчас…
… Фира разбивает бутылку шампанского о валун, и закладка университета официально состоялась.
Вспышки, вспышки… ловлю себя на дурной ревности, но уж больна она хороша! Уезжал – девчоночка ещё, а приехал – барышня! Не взрослая ещё, далеко не… но уже сейчас вижу, что совсем не хуже Клео де Мерод[14]! Лучше, чорт побери!
– … господа, господа… не толкайтесь! Месье Мартен… пропустите человека!
К чести собравшихся, нет ссор и попыток как-то протолкнуться вперёд, "бремя белого человека" в Африке воспринимается совершенно иначе. География этих мест странным образом влияет на мозжечок, подкорку или иные части европейского мозга. Стоит распоследнему трущобному оборванцу ступить на красноватую землю Африки, как начинается преображение в гордого кабальеро времён Конкисты.
Многоголосица на десятке языков, включая английский и идиш, создаются сотни групповых фотографий перед краеугольным камнем первого в Африке университета[15]. Все, мало-мальски причастные и вовсе непричастные, но…
… если Луис Бота хочет попасть на первые полосы вместе с нами, то глупо отказывать президенту ЮАС в этом невинном желании. Все всё понимают, но формально вот так вот. Улыбаемся и машем!
Отношения между кантонами и собственно бурскими республиками непростые. Сразу после войны всколыхнулся африканерский национализм, желание обособиться и заморочки людей, привыкших считать всю Африку – своей.
Чем дальше, тем больше среди африканеров разговоров о "глухом нейтралитете" в случае войны. Глупо… или всё же нет? Какие там подводные течения в Большой Политике, Бог весть.
… но об этом потом. А сейчас, прервав неуместные размышления, выдёргиваю из толпы Самуила и Товию для группового фото. Потом земляков…
… какие ни есть, а родня. Мне – несложно постоять несколько лишних минуток, а им – не просто память, а козырный документ, который в некоторых случаях весомей иные удостоверений.
– Лыбисся, как дурак, – пхается Санька локтём.
– Ну… – только плечами пожимаю, – и чорт с ним!
Хоть как, хоть не как… а лёгко на душеньке так, что и словами не передать! Сильно ещё не всё, чего в жизни хотел достигнуть, но вот…
… стоит краеугольный камень. Есть строительная документация, деньги… всё есть!
"– Панкратовский университет" – шепчу одними губами. Почему-то немножечко неловко… а с другой стороны, а как иначе-то?! Стэнфорд, Гарвард… Третьяковская галерея, наконец! Чем я хуже-то?!
Поначалу хотел назвать "Георгиевским" – вроде как не напрямую, а в честь святого. Дядя Гиляй с Феликсом переубедили. Дескать, мощный политический жест с посылом всем слоям населения.
И если честно…
… я не слишком сопротивлялся. Чем я хуже…
– Иди, – подтолкнул меня Владимир Алексеевич, – пора говорить речь!
Забежав на невысокую трибуну, некоторое время молчал, глядя на волнующееся людское море. Сколько их… тысячи? Десятки тысяч? Не знаю уж, как меня услышат те, кто