ли говорить Панкратов на идише или пусть его на русском? Предмет спора сидел на столе, и болтая ногой в побитом жизнью ботинке, по-дружески общался с президиумом, грызя какой-то сочный фрукт и нимало не беспокоясь обсуждением.
Националисту напомнили, что Егор, он же Шломо, может хоть на иврите не хуже ребе, а вот насчёт личной образованности его, националиста, ещё большой вопрос! Спор закрыл один из авторитетных раввинов, указав на наличие делегатов из Кантонов, и потому говорить присудили на русском.
Панкратов разродился цветистым приветствием на иврите и перешёл-таки на русский. Для начала он объявил о закладке университета в Кантонах…
… после чего перескочил на вопрос признания Иудеей светского брака, и ряда столь же специфических вопросов. Столь недвусмысленное послание игнорировать было нельзя, и…
– Процентная норма какая?! – послышался пронзительный фальцет, и на кресло вскочил с ногами прыщавый юнец, уставившийся на оратора, как на Мошиаха.
– Ноль! – отрезал Егор, – Учащийся берёт кредит непосредственно у университета, а каковы его религиозные убеждения и гендерная принадлежность, роли не играет!
… Иудея сделала решительный шаг на пути становления светским государством.
– Вопрос кафров… – начал докладчик, и в зале разом поднялся шум. Спикер застучал молотком, призывая Фольксраад Русских Кантонов к тишине. Сломав молоток, он застучал по столешнице ладонью, которая, судя по звуку, твёрже иной деревяхи!
– Надоели уже! – с места заорал одиозный Марков, вскакивая в кресло памятником самому себе, – Национальная партия давно предлагает ввести департамент Туземных дел, и свалить всё текучку с кафрами на него! Сколько можно? Только и слышно, что о жалобах шона на матабеле, да о необходимости компенсировать тсвана отобранные угодья! Это не тот масштаб, штобы тащить на обсуждение Фольксраада, заминая действительно важные вопросы!
– Тратим время чорт знает на што! – поддержал Маркова один из соратников, и Фольксраад зашумел.
– Я понимаю желание националистов замять тему туземцев, – вскинулся докладчик, непримиримо сверкая очками и собирая губы в жопку, своеобразно выглядящую над узкой козлиной бородкой, – но мы, партия "Социалистической Африки", считаем…
– Да похуй, што вы там считаете! – эпилептиком задёргался на кресле Марков, – два процента…
– Тишина! – вовсе уж в голос заорал спикер, багровея лицом и вставая с места о весь свой немалый рост, – Гражданин Марков, ещё один выкрик такого рода, а тем паче с места, и я вынужден буду вспомнить о регламенте и вывести вас из зала! Если мы будем ограничивать права своих политических оппонентов, в том числе и на свободу слова, то чем мы лучше, блять, Николашки?!
– Гражданин Калинин, – уже спокойней сказал спикер, усаживаясь в кресло, – честно выиграл выборы в Фольксраад, и имеет те же права, што и вы, гражданин Марков, это вам ясно?
– Ясно, – пробурчал глава "Национальной партии Русских Кантонов", садясь в кресло с видом Наполеона, ещё только начавшего