отсюда, – покачал головой Андрей. – Не нравится, сами валите, но тогда вам точно пизда. Эти вагоны, что цеплял брат, в них межконтинентальные ракеты, угадай, обычные, или нет?
– Ладно, ладно, я тебя понял, – выставив руки вперёд, произнёс я. – Ты уверен за свой базар?
– Я похож на психа? – удивлённо поинтересовался парень.
– Да, – без каких-либо сомнений ответил я. – Ты даже не представляешь насколько.
– Времени нет, нужно закрыть дверь, – сменился в лице Андрей после того, как только ему на телефон пришло какое-то сообщение. – Брат пишет, что только что активировали запуск ракет.
– Бля, может, он тебя разыгрывает? – уточнил Мутный, застав самый конец разговора, но быстро сообразивший, о чём идёт речь.
– Не думаю, вчера он был очень взволнован, – не согласился Андрей. – Это же брат, он так шутить не станет.
– Ну я хуй знает, – не согласился я. – Мутный, может, свалим, пока нас тут не похоронили за этой дверью.
– Ой, да ладно на хуй, – отмахнулся тот. – Наиграются детишки, и выйдем. Там погода говно, мне и здесь ништяк.
– Закрывай, хули смотришь? – махнул рукой я и отправился вглубь заброшенного советского бункера.
Вскоре железная перегородка полностью отрезала звуки улицы, и появились Диггеры с большим диодным фонарём. Андрей закрепил его на одной из стен и, осмотревшись, замер, уставившись на раздвинутые ноги Бони и то, что находилось между ними. Его подружка не упустила этот момент из виду, но комментировать не стала.
– Не обращайте внимания, – ухмыльнулся я, снова усевшись на поддоне.
Новоприбывшие щёлкнули клавишей ещё одного фонаря и удалились осматривать нутро бункера. Но там особо не на что было смотреть, всё, что было ценное, давно вынесли, остались только ободранные стены и кучи ненужного хлама. Единственное приключение, что можно было здесь найти, это кучу говна, бережно прикрытого газетой.
Мутный зашуршал чипсами и двинулся вместе с гостями осматривать помещение.
– Гля, Гера, – вскоре раздался его голос, – тут аптечки есть. Бля, пустые уже, – через какое-то время добавил он.
Я ничего на это не ответил, оторвал кусок Краковской колбасы, хлеба и открыл бутылку «Пепси», жрать, оказывается, уже хотелось.
– Эй, придурошный, – крикнул я в темноту.
– Чё? – в один голос отозвались Андрей и Мутный, заставляя улыбнуться.
– А если я срать захочу? – прожевав, поинтересовался я.
– Придётся определить для этого место, – ответил Андрей. – После ядерного удара можно выходить только через восемь дней. Самое главное – не попасть под дождь, который начнётся в первые три часа.
– Сколько?! – чуть не подавился я. – Ты чё, в натуре ебанутый? Будешь нас тут восемь дней держать?
– Ну, двери я вам теперь открыть не позволю, – спокойно заявил голос из темноты.
– Ебать денёк, – пробормотал я и откусил от колбасы большой кусок.
Вот только прожевать его и проглотить уже не успел – земля начала дрожать.