в сплошной азон,
подземный чад,
где скрипок звон —
звук барабана, взятый наугад,
в немедленном убранстве
заполнит зал
без света постоянства,
а голоса гремучих зазывал
свой крик, свой хрип, иль скрип,
усталый «ух!»
закончат разом, в закоулке уха.
В твоём глазу удобно молодом,
в твоём зрачке убого голубом
как в омуте утраченной воды
желанной небольшой сковороды.
Запомни, запомни
в дневных тенях пропавший случай
за Невкой полной
Пряжкой кволой
в пляске женихов
с модисткой голой.
За гранью маяков,
за бранью моряков
в тоске упавших…
Запомни-запомни
давно пропавший случай
в дымах, ветрах,
в полночной тишине
и пустоте вогнутой
для всех и для тебя замкнутой.
Далее: ПЕРЕЧЕНЬ
столпившихся на помосте под глиняными личинами.
Произносит тончайший, хотя и хриплый женский голосок, сопровождаемый всевозможными вздохами, ударами подошв, грустной песней подвешенного за хвост животного, кошки, собачёнки, кто окажется.
Примечание: в ближайшем перерыве
несчастное животное следует вознаградить
мясом, хотя бы рыбой.
Ни один из бояр, от которых в подвале трудно продохнуть (кроме, конечно, пана Кубельчика, дышавшего легко, для остальных приятно), ну, решительно ни один не ожидал услышать эти бабьи звуки, напоминающие контрабас, возникшие среди общего гомона, когда некоторые жадно ухватывали поданную снедь, другие же шумно высказывались, вроде того:
– А каков нынче урожай стрюквы?
– А умён ли философ Бердяев?
Или того хуже:
– А сколько от нас вёрст разместился господь Бог, да и велик ли он ростом?
Тем временем подобный контрабасу голосок задушевно произносил:
– Моряк Петров, ныне лодочник, композитор Вагнер и его сын переросток, зы-гзи-зу, она же Пинега, невеста Петрова, старухи-шарманщицы, барабанщицы, затем усопшие, грубый сторож, лысый господин с неуклюжей переносицей. Случайный встречный, трёхцветный булленбейсер, Иван Гаврилыч Бог, Ангел-Путешественник. Палка о трёх концах со звуком фа. Потом Пуришкевич. Потом Милиционер Слёзкина. Потом апостолы с перьями вместо ушей. И прочие лица для представления менее значительные, к примеру: Шоун Бенбойхало. Даже странно, человек работает, кем? Электриком, а имя вроде клички.
Далее: БОЯР, ЭЛЕКТРИК И Я
– Три пуда чертей! Мы же чуть-чуть не упустили главного. Прислушайтесь, дважды звякнул колокольчик и таким тонким звуком, будто вы оказались наедине с придорожной былинкой.
Уже в полутьме ковыляют сухобокие подавальщики с коржиками, макоками, с чем попало.
Перестают бушевать шары наподобие человеческих голов, на деках – смычки, наподобие жердей.
Каждый ждёт чудо. Пусть крохотное, некрасивое. Не всё ли равно.
Занавеска раздвигается, и перед гостями предстаёт самое непредвиденное, словом, на помосте ничего не показывается,