А есть те, кто становятся магами духов. Все нелюди чувствуют призраков и духовных существ, но только маг духов может общаться с ними напрямую, без ритуалов и приспособлений, и только он может отправить их в иной мир по их согласию или заставить служить себе. Правда, про это я тебе много не расскажу…
Эмиль, внимательно слушавший меня, просветлел.
– Так значит, я теперь волшебник? Маг? Маг духов? Здорово! – наконец разделил он мою радость, но быстро сник, – правда, я ничего не знаю… В смысле, как изгоняют, и все такое…
– Как ты думаешь, с кем ты разговариваешь? – подняв бровь, спросил я вампира, – я ведь тоже маг, и уж азам-то тебя смогу научить.
– Правда? – обрадовался мой ученик.
– Конечно, а теперь пошли, – сказал я, чувствуя вновь просыпающийся голод.
– Куда? – удивился вампир.
– В лес. Не знаю как ты, а я безумно хочу есть. К тому же, осмотримся.
За разговором мы незаметно покинули территорию поместья, и вышли к кромке леса через часть разрушенной каменной ограды.
– Какой-то он странный, – шёпотом проговорил Эмиль, когда мы немного углубились в чащу, – не слышно ни пения птиц, ни стрёкота кузнечиков. Вообще ни шороха.
Я подошёл к ближайшему дереву и прислонил ладонь к коре. Никакой отдачи.
– Оно мертво, как и другие окружающие. Скоро оставшаяся зелень окончательно увянет, – сказал я, убирая руку.
– Почему ты так решил? – поинтересовался вампир.
– Приложи руку к дереву, закрой глаза и прислушайся, – велел я, – что-нибудь чувствуешь?
Эмиль отрицательно покачал головой, убирая ладонь.
«Что-то мне это совсем не нравится. Пожиратели в замке, кольцо мёртвого леса, надеюсь, только леса, не земли».
Мы прошли ещё немного вперёд, и вдруг на нас обрушился целый шквал звуков, будто кто-то убрал руки от наших ушей. Стрёкот, всевозможное щебетание, шорох листвы и ветра.
Приложив ладонь к одному из стволов, я удовлетворённо хмыкнул.
«А здесь всё нормально».
– Эмиль, – позвал я, – иди сюда.
Послушно приблизившись, он коснулся коры и замер. Но не прошло и пары минут, как он удивлённо отдёрнул руку.
– С ума сойти! Как руку на пульсе подержал, пусть и очень слабом, но всё же…
– Вот они – живые, – провёл я рукой по шершавому стволу ясеня.
Вдруг рядом с нами раздался прищёлкивающий свист.
– Смотри, – кивнул я парню, – ночной соловей. Красивый, правда?
Птичка действительно была затейливо раскрашена: серо-голубого цвета, но бока, маховые и хвостовые перья были чёрные, в стально-синюю крапинку.
Внезапно ветер донёс до меня нужный аромат. Пойдя на запах, мы вскоре вышли к зарослям молодого орешника. Недолго думая, я толкнул своего ученика в самую гущу. Тот, не удержавшись, провалился в него, ломая ветки.
– Ты чего творишь?! – громко возмутился он, пытаясь выкарабкаться.
– Тихо. Весь лес переполошишь, – постарался утихомирить