общества взвешивали «за» и «против» убийства в какой-то момент своей жизни.
У пяти процентов было достаточно моральной гибкости, чтобы воплотить эту возможность в действительности.
Десятая часть процента одержима этим, и самые благонастроенные из них ищут психиатрической помощи в управлении этой фиксацией. Мои клиенты были лучшими из худших, поэтому я твердо ощущала обязанность защитить их, работая с их самыми честными признаниями.
В конце концов их мысли не были действиями. Люди не умирали от мысленной деятельности. Но если эти мысли превращались в действия… это было обратной стороной медали игры, в которую я ежедневно играла со своими клиентами.
Теперь, когда напротив меня сидел детектив, все казалось ясным как день. В этой игре – игре Джона Эбботта – я проиграла, недооценив риски.
Сакс кашлянул:
– Джон Эбботт этим утром не вышел на работу. Его сотрудники забеспокоились, поэтому один из них поехал к нему домой, чтобы проверить, все ли в порядке. Это он вызвал полицию.
Я приложила ладонь к груди, потирая мягкий шелк блузы и желая, чтобы сердце перестало колотиться так быстро. Я собиралась спросить, арестовали ли они Джона, когда детектив продолжил:
– Оба тела нашли на кухонном полу. Работник аптеки увидел тело мистера Эбботта, заглянув в окно.
Мысли застыли. Тела? Тело мистера Эбботта?
– Похоже, Брук Эбботт умерла от сердечного приступа во время завтрака. Мы нашли ее мужа рядом. По всей видимости, самоубийство.
– Что? – нахмурилась я. – Вы уверены?
– Ранение ножом в живот. Угол нанесения удара и ситуация позволяют предположить, что он был нанесен им самим.
Я попыталась не представлять Брук Эбботт, с которой я неожиданно столкнулась в продуктовом магазине в прошлом месяце. Симпатичная женщина. Добрые глаза. Дружелюбная улыбка. Она тепло меня поприветствовала, даже не подозревая о дюжинах разговоров между мной и ее мужем о том, почему убивать ее – плохая идея.
Год консультаций, и Брук Эбботт умерла от сердечного приступа в течение часа после его звонка мне? Я в это не верила.
– От чего вы лечили Джона?
Я цокнула языком.
– Это конфиденциальная информация, детектив.
– Ой, бросьте, – насмешливо сказал он. – Пациент мертв.
– Достаньте ордер, – сказала я. – Послушайте, мне жаль, но я связана этическим кодексом.
– И я уверен, что вы растягиваете границы этого кодекса, – он фыркнул. – Все мы знаем, на чем вы специализируетесь, доктор Мур, – он наконец-то сел. Какая неудача, ведь я уже приготовилась к его уходу. – Док смерти? Разве не так вас называют?
Я вздохнула, услышав прозвище.
– Я специализируюсь на склонности к насилию и одержимости, но это не единственные расстройства, которые я лечу. Многие мои клиенты являются абсолютно нормальными и приятными людьми, – ложь слетела с языка легко. У меня не было нормальных клиентов в последние десять лет.
– Убийцы, –