изо рта, невзирая на возраст и птичье телосложение, по-прежнему способна устроить головомойку любому, кто делает что-нибудь, что она считает meshuggah[8]. К примеру:
• внучкам, которые, по ее мнению, злоупотребляют косметикой (“Ты выглядишь как проститутка”);
• подружкам внуков, недосаливающим еду (“Кто приготовил эту мерзкую еду? Она отдает дерьмом”).
Кроме того, бабушка отличается исключительным умением звонить родственникам, у которых только что родился ребенок, и сообщать им, какие они дураки. Так происходило при рождении всех трех моих сыновей. Касательно первого ребенка – Лео никаких претензий к его имени у нее не возникло, поскольку так же звали ее отца. Зато имелся ряд соображений по поводу того, что мы позволяем ему спать у себя в постели.
– Не смей этого делать, Данни, – заявила она. – Это глупо.
– Хорошо, – ответил я, поскольку так было проще.
– Почему ты такой doof[9]? – продолжала она. Этим немецким выражением она обычно пользуется, когда кто-то делает нечто особенно идиотское.
– А что такого? – возмутился я. – Это ведь не…
– Нельзя позволять мальчику спать вместе с тобой, – не унималась бабушка. – Послушайся меня. Я все-таки дипломированная няня.
Это – один из аргументов, которые бабушка обычно вставляет, желая придать своим словам веса, и, честно говоря, мы ей не особенно верили. Как сомневались и в том, что блинный торт был именно ее изобретением, как она обычно утверждала на каждом дне рождения кого-нибудь из родственников. Но будучи не в силах препираться, я, скрестив пальцы, пообещал, что у сына появится собственная кроватка.
Когда у меня родился второй сын, она опять позвонила. На этот раз, однако, ее больше всего возмущало не то, где ребенок спит.
– Как вы можете так поступать? – раздраженно спросила она.
– Что ты имеешь в виду? – удивился я.
– Нельзя давать ему такое имя. Как можно быть такими doofe?
– Что ты имеешь в виду? – повторил я.
– Как у животного.
– Животного?
– Динго. Как можно называть его Динго? Это же собака.
– Его зовут не Динго, – ответил я.
– Разве?
– Его зовут Мингус.
В трубке ненадолго замолчали, потом бабушка сказала:
– Что это еще за дурацкое имя? Оно звучит просто нелепо.
Но ее возмущение при рождении двоих первых сыновей было ничто по сравнению с тем, когда на свет появился наш третий сын. Тогда она просто не могла поверить своим ушам.
– Как зовут мальчика? – спросила она.
– Мосес[10], – ответил я.
– Нет! – возмущенно воскликнула она. – Это ужасно. Как вы можете так поступать?
– Нам кажется, что это красивое имя.
– Нет, – повторила она. – Неужели его действительно так зовут?
– Да.
– Это ужасно, – повторила она. – Нельзя быть таким doof, Данни.
– Нам оно нравится.
В