пункт в центре Кавказской Линии, оборонявший Военно-Грузинскую дорогу при выходе ее из ущелья Терека на Кабардинскую равнину, долженствовавший удерживать в повиновении Большую и Малую Кабарды, осетин и мелкие кистинские общества, занимавшие северную покатость хребта, слыл повсюду сильною крепостью, но в сущности не оправдывал своей репутации».[153] «Владикавказ, – писал К. Кох, – является ключом Кавказа».[154] Крепость имела форму четырехугольного редута со стороной длинной примерно в полкилометра. В крепости в особом доме содержались аманаты от различных горских племен. Гарнизон крепости состоял из двух батальонов. Коменданту крепости подчинялся также и донской казачий полк, расположенный в казармах за крепостью, артиллерийская рота и рота строительного отряда.[155] «С одной стороны, – записал в своем дневнике Шёгрен, – границу крепости образует Терек, здесь он более широкий и бурный, с другой стороны высится горный хребет».[156]
Вид Владикавказа поразил швейцарского путешественника Дюбуа де Монере, прибывшего в него из Тифлиса по Военно-Грузинской дороге. Если закавказские города изобиловали каменными сооружениями, то во Владикавказе превалировали деревянные постройки в русском стиле. В крепости регулярно отмечались все православные праздники, о чем возвещали пушечные выстрелы с бастионов.
В 1836 г. в крепости по распоряжению Розена начинаются строительные и ремонтные работы. В своем отчете графу Чернышеву Розен пишет: «По неудобству расположения и ветхости кр. Владикавказской сделано мной распоряжение о перестройке оной с некоторыми изменениями местности для командования форштатами. Сооружение сие, начатое в 1836 г., ныне (в 1837 г. – Б.Б.) с возводимыми в ней зданиями приходит к окончанию».[157] Одним из принципиальных решений Розена являлось закрытие суда, учрежденного ранее Паскевичем во Владикавказе. Окружный суд под председательством Владикавказскаго коменданта по управлению народами Куртатинским, Тагаурским, Джераховским, Кистинским и Галгаевским разбирал тяжбы окрестных жителей в соответствии с российскими законами. «Они (горские народы. – Б.Б.), – пишет по этому поводу в своей заметке в „Тифлисских ведомостях“ Г. С. Гордеев, – познав благотворное наше могущество, начинают вверять междоусобные свои распри суду владикавказского коменданта и год от году привыкают более уважать власть его».[158]
Однако Розен не разделял взгляды автора статьи на данное юридическое установление, поскольку по его настоянию именным указом от 27 декабря 1837 г. окружной суд как лишняя административная инстанция, чья вялая деятельность не оправдывалась ходом текущих дел, был упразднен.[159] «Действия этого суда, по неопределенности его руководящих положений и правил, весьма мало соответствовали местным нуждам, – полагал главноуправляющий. – Осетины весьма редко обращались к нему для разбора своих дел». Аргументация Розена сводилась к признанию