type="note">200
С твоим возвратом небо просветлело.
И ты, из Теплице негодный дезертир,
В моих объятиях обрящешь снова мир.
Тебе Швейцария, надеюсь, надоела.
А родиной своей, прошу, пожертвуй смело.
Постарше, чем Гефестион201,
Моложе, чем Парменион202,
Ты Александров двор предай, мой друг, забвенью.
Моих же четырех сортов
Детей и мой укрась гостеприимный кров.
Тебе давно пора обосноваться в Вене.
Ф. Г. Головкин принцу де Линю
Долины мирные, пора покинуть вас,
Здесь Эпидавра бог, Церера и Помона
Обильной жатвою мне радовали глаз.
Здесь Линь204 из года в год поет неугомонно
На ложе лавровом и славу, и любовь.
Увы, не стану я идти вслед за Титиной205,
По тропам, средь цветов блуждая вновь и вновь,
Обласканным не быть мне милою Кристиной206.
Советом, дружбою меня не ободрят
Клари, отец и сын207; на радость неизменно
Всем жителям они здесь с кротостью царят.
Прощаюсь я с тобой, предел благословенный,
Где в неге, посреди бесхитростных забав
В однообразии нам все как будто внове,
Где чудом я обрел желанное здоровье,
К истоку радостей живительных припав.
Одно мгновение – и милый сон умчится.
В то время, как пишу, мой приговор вершится.
Порой с трудом взойдя на гребни ближних гор,
В восторге я смотрел, как дивная природа
Бескрайний, красочный являла мне простор.
И, на гранитный трон воссев близ небосвода,
Я тучные стада и подданных считал,
Потоки направлял в безводные долины,
Изгибы ручейков и пашни рисовал,
Повелевал разбить цветущие куртины,
Да служат яркими границами садов,
И, оплетя стволы, как стройные колонны,
Простым венком чело украсив пастухов,
Сияют их цветы в беседке затененной.
И ум, и сердце я всегда звал на совет,
Я правил как отец и, жизнью умудренный,
Знал, что достаток, вкус, без коих счастья нет,
Всегда украсят мой приют уединенный.
Порой минувшего найти желая след,
Я с трепетом вступал в священные дубравы,
Где словно времени остановился ход
И в сумерках донжон, свидетель ратной славы,
Нам достопамятный урок преподает.
Я в ужасе бродил под сводами меж терний,
Где видятся вожди, поверженные в прах;
Я слышал стоны их, я вопрошал их тени
И словно с ними жил в промчавшихся веках.
Развалины сих стен со мною говорили,
От эха гулкого я, вздрогнув, замирал
И, воздохнув о тех героях, что почили
Во мраке гробовом, скорее прочь бежал.
Порой хотелось мне вернуться в наши годы.
Как не восславить нам героев наших лет!
Я легендарные воспоминал