драгоценными камнями массивное кольцо. Господи, оно же стоит целое состояние.
– Твои вещи принесут через пять минут, жена, – насмешливо произносит Амир, – запомни, девочка: твоя золотая клетка может быть удобной и просторной, если будешь послушна. Наш разговор забудь. Для всех ты – Мирослава.
Супер. С замужеством, Рита! Только поменяла ты не только фамилию, но и имя по прихоти мужа. Я мрачно и устало смотрю на него.
– Хотите сказать, что я на нее похожа? И никто ничего не заподозрит?
Он обводит меня взглядом – медленно, оценивающе.
– Похожа, – произносит он, – красилась она только ярко.
– Я не умею краситься.
– Научись, – небрежно произносит Амир, – кольцо не вздумай снимать. Спишь сегодня здесь.
– В ванной? – приподнимаю бровь я.
– В комнате. Даже если я не вернусь до вечера – идешь в мою спальню, – припечатывает он, не оценив мой юмор.
Он уходит, оставив меня обдумывать его последние слова. Дыхание тревожно перехватывает. Он же… он же просто не хочет терять меня из виду, просто боится, что я ночью сбегу? Дай Бог, потому что от одной мысли, что он решил “консумировать” наш фальшивый брак сегодня ночью, меня начинает тошнить от страха.
Глава 20
Я нахожу в шкафчике ванны бинты, пластырь и перекись. Заливаю рану, и заматываю запястье и ладонь так, чтобы особо не тревожить рану. Вечером попрошу медицинские инструменты у Амира.
Тихий стук в дверь вынуждает меня прекратить трястись от плохих мыслей, быстро обмотаться полотенцем, и выйти в комнату. Я подхожу к двери и осторожно открываю её, выглянув в щелку.
– Одежда, – произносит незнакомая мне женщина. Её волосы собраны под тёмный платок, а пальцы на руках кажутся узловатыми – вероятно, она всю жизнь тяжело работала.
– Спасибо, – благодарю её я, забирая одежду и мягкую обувь, вроде тапочек, – а..
«… не подскажете, где тут детская?» – хочу спросить я, но она быстро разворачивается и уходит, даже не подняв взгляд. Какие-то тут совсем нелюдимые работницы.
Я закрываю дверь и осторожно приподнимаю одну из деталей одежды за краешек. Тяжёлая ткань скользит между пальцев. Опять платье. Длинное, тёмного, синего цвета, с рукавами в три четверти. И тёмное нижнее белье. На одежде болтаются бирки, и я понимаю, что её вытащили не из шкафа жены Амира. По крайней мере, даже если оттуда, то все это ещё ни разу не ношеное.
Я переодеваюсь. Стою, сжимая свое белье в руках, замечаю в комнате мусорку, и, вздохнув, швыряю белый лифчик и трусы в неё. Зачем держаться за свои вещи, если все равно не дадут их носить?
Я теперь вынуждена изображать арабскую принцессу и кавказскую пленницу в одном лице. А им леггинсы не положены, а значит и смысла нет в милом бесшовном бельишке.
Выхожу из комнаты, последний раз посмотрев на себя в зеркало, закрываю дверь и иду по пустым коридорам, пытаясь вспомнить, где детская. Боже мой, как тут вообще Амир живёт? Неужели ему уюттно в этом дворце? В доме должен быть слышен детский смех, а тут хоть кричи