лужу. Лужа сыто булькала, принимая в себя плотненькое тело мэра, потом с разочарованным хлюпаньем выпускала его. Леха вспомнил, как благотворно подействовали отжимания на культуру саратовских «крутых», и решил провести ту же процедуру. С поправкой на жаркий южный климат. В душе он был все-таки добрейшим и мирным человеком, к тому же прекрасно знал, каково неподготовленному человеку выполнять это упражнение на солнцепеке. Поэтому, рассудил Простаков, организму потребуется охлаждение, а для предотвращения солнечного удара он даже пожертвовал кепкой. Не своей, правда, но у него и размер был несколько больше, чем нужно. Зато у рядового Кислого – в самый раз, а Кисляк все равно сейчас торчал в тенечке у ворот, облаченный в каску и бронежилет.
Узнать в болотном монстре, ритмично всплывающем из грязи, вчерашнего гостеприимного хозяина не было ни малейшей возможности. Да еще и кепка эта...
– Та-ак, это что за неуставняк! – заорал подбегающий Мудрецкий. – Ты что, горилла сибирская, вообще охренел?! Дедушкой заделался, молодых гнобишь?
Из-под кепки на лейтенанта смотрели мутные остановившиеся глаза мертвеца. Впрочем, тело еще жило. По крайней мере были живы руки – они ритмично сгибались и распрямлялись. И еще слышались какие-то слова, но разобрать их пока что не было никакой возможности.
– Пррекратить немедленно! Что здесь произошло, Простаков? Это вообще кто такой?
– Я – болотный чмо, – замогильным, но каким-то знакомым голосом сообщил монстр. – Как я а-апу-ух! – и руки снова распрямились. – Как я а-аху... – руки согнулись, и конец фразы поглотила булькающая жижа.
– Прекратить, я сказал! Ты что, мосол, не слышал? Да я тебя местным продам – будешь вместо быка пахать, если мозгов нет! Ты что натворил, козел таежный, а?!
– А чего он ругается? – обиженно отозвался Леха, но ботинок с поясницы все-таки убрал. Потом нагнулся, брезгливо вытащил тело из лужи и встряхнул. Химзащиту сибиряка густо усеяли серо-коричневые брызги, и она стала похожа на какой-то диковинный камуфляж. Руки жертвы продолжали ритмично двигаться, но говорить у живого мертвеца уже не получалось, поскольку Простаков выловил и приподнял мэра за то, за что было удобнее, то есть за обрывки галстука. Опускал он его медленно-медленно – чтобы, не дай бог, не уронить. – Вы знаете, товарищ лейтенант, я его даже зауважал! – доверительно сообщил сибиряк. – Вот так с ходу сто семьдесят... нет, уже сто восемьдесят один качок сделать – это ж не у каждого на гражданке получится! Да еще с моей ногой!..
– Все, звездец, нас тут теперь на хрен вырежут раньше, чем мы понять успеем! – Мудрецкий обреченно прислонился к борту «бэтээра». – Простаков, я же сказал – придержать, а не задержать! Просто чтобы не ушел, пока мы не вернемся, – мягко, осторожно! Вежливо, блин!
– Да ну, я и так вежливо! Он проскакивает, я его аккуратно во двор переставил, а он дерется! И матом ругается, да еще и не по-русски! Был бы он офицер, я, может, и потерпел бы еще немного, а то – шишка целого села, туда же мне! – В