химики, слушай мою команду!..
Через полчаса мэр был вымыт, причесан, переодет в почти что новый камуфляж, и Мудрецкий с Простаковым увели Воху в бывшую слесарку, а старлей Чирков лично встал на посту у дверей, чтобы никто не помешал важному разговору. Сеанс психотерапии окончился успешно: больной вышел на крыльцо совершенно самостоятельно, дружески поздоровался с комендантом, а при виде собственной «Нивы», исклеванной бешеным дятлом с клювом калибра почти полтора сантиметра, только бодро заметил: «Дембелю все по херу!» После чего лихо поправил кепку и полез в люк «бэтээра».
– М-да, чудны дела твои, господи. – Чирков почесал бритый затылок. – Слушай, может, его машину пока здесь оставим, чтобы народ не смущать? А то если я ее в село приволоку, там такое начнется...
– Это наши дела чудны, и чем дальшее, тем чудесатее, – не совсем понятно ответил командир химвзвода. Потом посмотрел на коменданта весьма странным, каким-то отсутствующим взглядом и небрежно похлопал по плечу: – Не дрейфь, все будет обалденно! А машину... Машину ты сейчас подтащишь к дамбе, а дальше мы ее на ту сторону перевалим. Поскольку неизвестный злоумышленник, пока мы тут с мэром обсуждали важные вопросы, дерзко угнал ее прямо из-под носа у часовых, после чего мы ее обстреляли, и перепугавшийся угонщик сдуру рванул прямо в сторону Терека. А вот успел он выскочить или нет, это мы как-нибудь потом проверим – если у кого-нибудь желание возникнет туда соваться.
– И ты думаешь, кто-нибудь в такую лажу поверит? – скривился старлей. – Да тут даже собаки к реке не ходят – боятся! Тут можно отару пасти – ни одна овца дальше гребня не пойдет, только твоим долбодятлам все по...
– Ну, если бы собаки и овцы могли машины угонять, тогда, конечно, все печально, никто не поверил бы. А вообще-то, – Мудрецкий довольно оскалился, – если тебе надо будет из собаки шофера сделать, привози к нам. Простаков с Резинкиным научат. Так что не боись, все путем. Главное, что сам Воха сейчас твердо верит, что все так и было. Ты уж его не расстраивай, бедного, ему и так тяжело – полез наверх, нашу вышку посмотреть, и споткнулся. У нас лесенка паршивая, сам знаешь. Ну, вот и пару шишек приобрел, затылок рассадил. Может, там вообще сотрясение... – Тут Юрий откровенно заржал, как конь Медного всадника. – Было бы чему сотрясаться, матушку Простакова не вспоминал бы! Он у меня, знаешь ли, из семьи со старыми традициями. Сибиряк, таежник, с пулеметом на медведя ходил, рысь голыми руками душит! И маму любит, ну вот больше, чем замполит Родину, клянусь! Так что твой мэрский друг легко отделался. Зато сейчас ему Простаков – лучший друг, желанный гость... Как это здесь говорят – кунак, что ли? Ну и я заодно – тоже очень уважаемый человек, как-никак отец-командир лучшего друга... Да, вот еще что. – Юрий неожиданно забеспокоился. – Ты со своими гавриками-то поговори, а то у бойцов вечно язык без костей: расскажут все, как было, потом будем дерьмо лопатами ловить. Красное. Понял?
– Сделаем, – кивнул комендант. – Слушай, а если он теперь опять... того? С катушек упадет?
– Тогда сразу к нам. Блин, фирму откроем, вывеску нарисуем: «Мудрецкий и Простаков – скорая психиатрическая