свежестью,
Губы снежные.
На плечах твои рассыпаются
Золотистые, в сети вечности.
Вслух волнуешься, в свет стесняешься:
Ты любовь моя, притворяешься.
Вслух волнуешься, в свет стесняешься:
Что любовь моя, притворяешься.
Вслух волнуешься, в свет стесняешься:
Что любовь моя, притворяешься.
Я косолапый мишка
Я косолапый мишка:
У меня подружка,
С нею не трусишка я:
Пьем сиропы, ещё кружка
Горьких желудей:
Будем вместе кушать,
Мехом жир к зиме накопим:
Да, чтоб лесу отдыхать.
Иначе
На сильных не равняются,
Иначе силу потеряешь,
Что какую-то имел.
На слабых не брыкаются,
Иначе волю позабудешь,
Что запел.
Императорский пингвин
Да
У него роллс-ройс, есть. Затем,
По нацональности родился,
А значит, пригодился.
Он думает, как что, и где
Скорее-поскорее,
Украсть.
И так, что деревенские дурны собой. Дурак.
Ох-ты, нам жить всем лучше в городе; нет, в городах. Видит будущее светло.
В свете дум широких, молва его
Прошлася. И слушать привыкаем,
Только что бледно, потом бедно,
Уже бегло.
Жизнь-болезнь
Жив, болезнь,
А смерти нет,
И всё борьба.
Для оптимизма силы надо,
Или привычка:
Привычка, сама делает.
Сильный – отдохнувший:
Когда болезнь изматывает
Тело,
Дух уставший.
Боль вскрывает человека:
Показ, и обнажает
В ярких
Гниль.
Смерть понимаешь болью,
Умиранье ощущаешь полусном:
Мёртвых чётче видишь.
Дни тусклеют, ночи бродишь:
Молча грима на секунды бровишь,
Ждёшь.
Чувства мыслей;
Смерти боли принимаешь смерть.
Весел;
Жизни радостных картин.
С тем поотдыхаешь.
Тайну смерти: больно, поникаешь,
Близко
Сновиденье, тихо, вы, гулко, а всласть
Жизни горькой, там дом.
А смерти нет,
И всё.
Жизнь болезнь.
Остались добрые
Временем всё скажется,
Нет давно секретов.
Век просвещения
Увёл за мраки лет,
И солнце меркнет.
С век уж.
Ничем светодиод не светит,
Доэкономит.
Свечой, накал уже не теплит душ
Своих,
Сетчатки