внимания мелочам. Я всегда наблюдал за тобой. Когда-то давно мы с твоим отцом выбрали этот район, чтобы жить неподалеку друг от друга.
– Вы знали папу?
Меня пригласили в глубь дома и усадили за старый, заваленный травами стол.
– Знал?.. – Старик предложил мне чай, и я согласился, но с опаской. – Мы вместе с ним служили. Были не готовы к войне, и нас размазало, как сопли по столу. Всё это казалось нереальным, сном. Главным являлось вернуться к своей семье, но в итоге я вернулся, а он нет. И в чем шутка жизни, так это в том, что по итогу пострадали оба. Я потерял семью, а твоя семья – Волибора. С тех пор я живу здесь, рядом с вами.
– Никогда тебя раньше не видел, – недоверчиво хмурюсь. – Если ты друг моего отца, я должен был тебя помнить. Санна была маленькой, но я не мог не узнать тебя.
– Как я уже говорил – мы оказались не готовы к войне, а особенно к количеству огня, который она породила. – Старик отвлекся от готовки чая и махнул левой рукой на правую. Магия развеялась, и я увидел часть руки, обглоданную огнем. – Возможно, что я тоже давно мертв в душе. Может быть, ты и правда видишь призраков, о которых так долго мечтал.
Он копался во мне, находил нужное и вываливал в мир. Они оба знали меня лучше, чем обычные незнакомцы, но грамотно создавали ощущение нежелания копаться еще глубже. Это заставляло тормозить и судорожно вспоминать. Копаться в обрывках воспоминаний и картинках будущего, что открывается постепенно в моих снах.
Старик суетится. Ищет кружки и чайные ложки. Рядом садится Самбор, жуя орехи и сухофрукты из ладошки. Я недоверчиво кривлюсь и чувствую, как покалывает плечо, которое ближе к нему. Тело реагирует на орка, дрожит и зудит. Его аура не разрушительна, она слишком уж похожа на мою собственную, словно я смотрю в отражение невероятно четкого зеркала.
– Почему вы ни разу к нам не пришли? Если вы всё видели, значит, знаете, каково нам было. Почему молча наблюдали? Почему…
– Говен, ты тот человек, которому интересно прошлое? – Меня как будто молнией ударило. – Я видел, как ты из мальчика превратился в мужчину, и видел, что твоя семья жива, как может радовать тебя своим присутствием. Тогда я сгорал уже не от огня, а от зависти. Мой сын был чуть старше Санны, когда погиб, а дочь играла с тобой маленьким почти каждый день. Я боялся утопить вас в своем горе.
– Лиа… – бормочу, находя суетливо девочку в туманном прошлом.
Воспоминания постепенно вспыхивали огнем, и я нащупывал семью Рогнед по кусочкам, желая соединить их в единый холст.
Я не нашёл в карманах трубку и зло сжал табакерку, которую достал в надежде закурить. Мама и я, после войны мы не знали, куда податься. Не знали, как прокормить маленькую Санну. И я грезил мечтами научиться магии, чтобы у нас был в доме хотя бы хлеб. О большем не мечтал. Мир не подал нам руки. Совсем никто. Все, кого мы знали, погибли. Число населения Лореула уменьшилось на шестьдесят процентов, и мы, как брошенные овцы, носились по столице в панике, не зная, что делать. Мама