развода жить в Европе. Как она там будет жить, кому ее ивенты там нужны? Верит, что не зависит от него финансово – смешно… Или думает, ее Загревский будет содержать? А это уже грустно. Кстати, это все же Загревский? Вероника уверяет, что именно он, Наташка сама ей рассказывала.
Мысли конденсировались в холодную ярость. Загревский, долговязый бритый хлыщ с тускло-селедочными глазами и полным отсутствием эмоций, работал в лондонском представительстве их банка. Приезжая то и дело в Москву, сидел на том же этаже, что и Глеб, приходилось здороваться, говорить, сталкиваясь в приемных начальства. Глеб долго убеждал себя, что ничего и не происходит: селедочный и Наташа познакомились на корпоративе, дружат, как и уйма других, сутками напролет сидящих в чатах. Сначала не отдавая себе отчета в том, что это выдуманные отношения, а потом уже не отдавая отчета ни в чем, так размывается реальность в тысячах текстов и рваных встреч. Так, бумаги он разобрал, на сегодня все, надо вызывать машину.
Зайдя в квартиру, Глеб раскрыл окна и включил кондей, страшно затхлый воздух. Запихнул в холодильник пакет с продуктами, прихваченными по дороге, хлопнул вискаря и, еле дойдя до спальни, рухнул в постель. Край уплывающего в сон сознания царапнула мысль, что он не позвонил Наташе и детям…
Они проснулись среди ночи одновременно. Она улеглась у него на груди, поглаживая ложбинку на его ключице, он провел пальцами по ее спине: «Пойдем, хочу выпить». Наташа завернувшись в плед, вышла на террасу, улеглась на диване. Игорь принес вино.
– Невыносимо притворяться. Вчера сказала, что ухожу. Хочу жить с тобой в Лондоне.
– Так и будет, но нужно время. Еще два года продержаться, пока я британское гражданство получу.
– И тогда мы поженимся. Но жить вместе мы же можем уже сейчас.
– Милая моя, мы граждане мира. Переедешь ко мне в Лондон, через год он будет тебе казаться такой же клеткой. Мы все уже привыкли жить на несколько стран.
Наташа уронила на подушку телефон, снова уплыла в объятия Игоря. Она бы и не требовала развода – Жукова ведь живет с двумя мужьями, – но Глеб мозгами застрял в совковых понятиях. И еще требует разменять их пентхаус, уму непостижимо. Cкакой стати ей с детьми ютиться в какой-то трешке, пусть и в тихом центре. Сколько раз они обсуждали все расклады с лучшей подругой Вероникой. Каждый вечер за полночь и каждое утро, пока водитель вез Наташу на работу.
«Не знаю, что делать, весь вечер
опять орал
_эмодзи_рожица_со_слезой».
«Не верю, чтоб Глеб орал».
«Ты его не знаешь, он абьюзер».
Вероника, хихикнув от слов «ты его не знаешь», размышляла, что бы такое ответить лучшей подруге, а лучшая подруга все строчила:
«Хорошо, не хочет разводиться, я согласна».
«Но зачем меня пытать каждый вечер?»
«Все же давно понятно».
«Реально садо-мазохизм_эмодзи_злобная_рожица»
«И еще