непривычно чистую квартиру. Он только что вернулся из Непала и наслаждался цивилизацией, чистотой и тем, что не нужно с утра пораньше катить куда-то на скутере. К тому же скутер, попросту говоря, мопед, был по-непальски отстойным – старая Honda, никакого сравнения с его Vespa, на котором он у себя на даче рассекает, на Мальте.
Дела в компании не ахти, кассовые разрывы душат. Спрос здорово упал, и, когда поднимется с таким рублем, один аллах знает. «Photo», – сообщил ватсап, говоривший у Матвея по-английски. Жена Лена с подругами сидят на террасе ресторана. Peggy Porschen, популярное место у лондонских инстаграм-девиц и богатых арабок. «Красавица», – отстучал Матвей жене, думая о том, что плитка просела капитально. Макароны, правда, выручают, но на одной лапше не протянуть. «Photo», – снова известил ватсап: рука жены Лены держит бокал вина, играющего красками в лучах солнца. Куки опаздывала уже на час, это не удивляло, но сейчас так хотелось есть, что цифры отчетности рябили в глазах. Ватсап сообщил что у жены Лены не проходит кредитная карточка, он полез на сайт своего лондонского банка. Вот те нате, кому она зафигачила четыре тысячи фунтов? – он перешел на их общий с женой счет. Карточка сообщала, что Roche Bobois…
«Лен, что ты в Roche Bobois купила?»
«Барные стулья».
«На хрен?»
«Приедешь, увидишь – красота, фотку вечером сброшу»
Женщины чахнут без ненужных дорогих покупок. Черт, как же хочется есть. Ленка не знает, что у него бизнес просел, по четыре тыщи фигачит, а он уже экономклассом летает. Самое последнее дело, резать бюджет семье, эти нахлебники привыкли жить на широкую ногу. В квартиру влетела Корнелия.
– Вхожу на встречу, и вижу… Угадай кого?
Матвей, обняв ее, прошептал: «Молчи, дура…«Он наслаждался новым для него чувством, барахтался в клубке нежности, которую не привык выражать. Взбалмошность Куки, их стычки только обостряли страсть. Матвей не оставил своей привычки иметь какую-то телку на стороне, Куки на это было начхать, но это не радовало, а скорее злило: выходит, ей все равно. А его самого побочные перепихи лишь сильнее привязывали к Корнелии.
– Я оголодал. Ни думать, ни работать не могу…
– Ща, сек, ты послушай…
Корнелия летала по комнате, – Матвей признавал только openspace, в его стометровой квартире была всего одна спальня и огромная угловая комната с четырьмя окнами, кухонным островом, барной стойкой, и тремя диванами – где, кстати, происходило много чего интересного. Он налил вина Куки:
– Дома будем есть, рыба – свежак, водителя на рынок гонял.
– Мы едем к Ларе в ее новый ресторан. Открывается через неделю, сегодня ужин для приглашенных.
– Какого лешего тогда я с рыбой возился? Ладно, хрен с ней, погнали по-быстрому.
– Ты что, так пойдешь? Иди переоденься!
– Тогда скажи, что надеть, – Матвей направился к гардеробной.
– Все равно, что-нить поприличнее…
Всегда так: «переоденься, хотя мне все равно». Он глянул на красные джинсы, но решил, что лучше оранжевые. Взялся было за голубую