дурою-мной и хитрой тобой.
Я секреты злобы, как в линзу, вижу через тебя.
Я все тайны ненависти в красную лупу зрю.
Это Красная Книга моя, это зверья судьба,
Это птичий крик – одиноко встречать зарю.
Это зимний ветер в алмазной ночи ледяной.
Это в черном зените буйство Царя-Огня.
Это ненавистью отпевают меня. Злобой поют надо мной.
Ну зачем, о, зачем ты яростью убиваешь меня?!
Дичь
Ты моя добыча
Ты моя добыча
Можешь лепетать по-беличьи-синичьи
Глупые звонки
Смешные телефоны
Падают с руки
В грязь кабошоны
С белой рученьки
А может с рабочей
В мозолях тоски
Во звездах полночи
Тебе двадцать пять
А мне пятьдесят
Уже четверть века
Соседи спят
Когда тебя убью
Приедут опишут труп
Постою на краю
Твоих нежных губ
Вдохну на всю тюрьму
Запах твоих таежных щек
Дай тебя обниму
Я так одинок
Я тебя так ревновал —
Всей жизни опричь
Я тебя так целовал —
Убитую дичь
Документ №6
Когда мы приехали, мне стало по-настоящему страшно. Споткнулась, упала, а секундой позже почувствовала удары в живот и по лицу. Он бил меня ногами. Никогда не видела его таким прежде. Мне хотелось, чтобы все это скорее закончилось. И остаться живой. Не знаю, сколько времени это продолжалось. В какой-то момент он остановился и спокойно ушел. Крики, вопли, грохот – никакой реакции соседей или друга в соседней комнате, все упорно делали вид, что ничего не слышат.
Постелила под столом на кухне пуховик и легла там. Почему-то мне казалось, что под столом меня не сразу найдут, если последует продолжение, а идти на улицу в незнакомом городе в мороз – не лучшая идея.
Вой ночью
…а там далеко у зимы в плену
где звезды тихи
зверь выл на Луну
зверь плакал стихи
таял воск партитуры ковыльной
капал сургуч
темной кровию пересыльной
огнем среди туч
вой снящийся голос клеймит мощную мглу
страх поземкин волос голо ползет по столу
эй ты там жертва пониже пригнись
ни крика ни жеста лишь запах он – жизнь
я тебя все равно настигну
я тебя загрызу
на задворках или на стогнах
кровью пущу слезу
Romeo + Juliet
Ему всего двадцать а ей ну от силы семнадцать
Ему всего двадцать какие ж ей-богу юнцы
Да им разрешили – с печатью – любить-целоваться
Обряд и фата эй кто други подержит венцы
Обряд и фата в золотых и серебряных звездах
А завтра поране младенца рождается зло
В ступни и ладони вгоняет громадные гвозди
А живы еще и бормочут: ура повезло
Ему всего двадцать