Чем можно отомстить мне?
– Я напишу про тебя книгу, – торжествующе провозгласила она. – Я опишу тебя всего, твои привычки, твои трюки и твою вечность; куда же без неё.
– Ты этого не сделаешь. Я появляюсь здесь не для того, чтобы стать объектом твоей неуёмной фантазии.
Он с затаённой лаской перебирал пальцы на её правой руке, особенно долго задерживаясь на среднем, с шишкой-вмятинкой, родившейся от постоянного общения пальца с шариковой ручкой.
Она молчала. Её взгляд выдавал коварные планы, уже готовые к реализации, однако он не мог их прочитать.
– Ты быстро учишься. Иногда под твоим взглядом я чувствую себя человеком, – сказал он.
Она засмеялась и, перегнувшись через стол, поцеловала его ладонь.
Он лишил ночь времени. Так ей показалось. Это значит, что следующая ночь будет в два раза длиннее этой, ведь время мстит вечности, пытается воровать у неё; это своего рода комплекс неполноценности, вызванный быстротечностью времени. Следующая ночь будет в два раза длиннее этой, если, конечно, он опять не придёт…
Он оставил ей тление вчерашних мыслей в качестве напоминания о себе. Он никогда не прощался, но всегда что-то оставлял, какую-нибудь абстрактную мелочь. Однако забирал он гораздо, гораздо больше, и сейчас она чувствовала себя так, словно выстояла при Фермопилах. Безгранично опустошённой и полной безграничного счастья.
Когда он вернётся, сложно сказать, ведь он обитает в настоящем моменте, не знающем времени. Он приходит внезапно, как мигрень, а уходит неожиданно, как семейное счастье. Поэтому создаётся впечатление, что он есть всегда и что его никогда нет. А может, и не было, и она выдумала это всё…
О ТЕХНИКЕ БЕЗОПАСНОСТИ ПРИ ОБРАЩЕНИИ С ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫМИ ПРЕДМЕТАМИ
Однажды Мельхиор свернул время в трубку. Он был очень большой шутник, этот Мельхиор, и к тому же весьма безалаберный малый, совершенно не следивший за своими вещами. Но об этом после.
Итак, Мельхиор свернул время в трубку. Не знаю, как он это сделал, вероятно, долго сгущал его до материального состояния, а затем добавил пару искривлений – в общем, трубка получилась довольно непрезентабельная. Она походила на глиняную или слепленную из грязно-серого пластилина, и постоянно ко всему прилипала. Ругаясь на утонченном иврите, Мельхиор вставил в трубку по стеклышку с каждой стороны, охладил ее в воде и запихнул в карман плаща. Проверить ее в действии он так и не успел, да и недосуг было: караван из семи торговых галер уже готовился к отплытию. Безалаберность Мельхиора проявилась сразу при посадке. Поднимаясь на корабль, он элегантно взмахнул полами плаща, чем спровоцировал незапланированное выпадение трубки из кармана. О пропаже он спохватился достаточно поздно.
В это время некто рыбачил в прибрежных водах. Этот некто был, между прочим, рыбак, то есть рыбачил он не от безделья. Не помню, как его звали и сколько ему было лет, да и не суть. Рыбак вытащил