при первой возможности, потому что не имел обыкновения присваивать чужое. И такая возможность ему вскоре представилась.
Примерно к полуночи Степан Павлович проснулся, осознавая, что он не один. Переживания дня заставили его спать лицом к стенке, в страхе натолкнуться ещё на что-нибудь странное. Луна всё также нагло запускала свои пальцы в комнату, рисуя на стене перед ним серебристые узоры. Внезапно холодную тишину прервал густой, не менее холодный голос. От неожиданности пациент вздрогнул под одеялом.
– Послушай, ты начинаешь испытывать моё терпение. Сначала шестерка крести, теперь мой любимый бубновый король. Я же велел тебе пересчитывать карты после каждой игры. Таким манером ты растеряешь всю колоду, олух! – послышался звук оплеухи.
– Смиренно прошу простить неразумного дурака, – ответил другой голос, злой, но при этом дребезжаще жалобный и не такой холодный, как первый. – Я ведь не мог, ваше превосходительство, подобно вам предугадать, что у нас вознамерятся красть карты.
В этот момент благородный дух Степана Павловича, который живёт в каждом мало-мальски уважающем себя существе, возопил.
– Извиняюсь, – громко сказал он, слезая с постели и сам дивясь своей смелости, – если вам так не терпится играть полной колодой, я могу предоставить вам мою.
Игрок в цилиндре воззрился на него с ледяной насмешливостью. Сбитнев собрал все остатки своего мужества и положил подарок тётки на стол.
– Очень любезно с вашей стороны, – кивнул ему незнакомец.
– Да, – льстиво откликнулся его напарник, – не хотите ли к нам присоединиться?
– Не позорь меня, – раздражённо промолвил игрок в цилиндре. – Не приставай с бесовством игры к божьему человеку.
– Позвольте, – возразил Сбитнев, – я, будучи страстным поклонником Фейербаха, придерживаюсь атеизма.
– А, ну тогда вам ничего не грозит, – усмехнулся тот. – Тогда всё гораздо проще. Но вы ведь наверняка не играете в дурака, а только во что-нибудь аристократически старомодное?
– Ну почему же, – с некой надменностью ответил Степан Павлович. – Если господам угодно тешить себя деревенской игрой, могу и присоединиться.
– Ура! Наконец-то сыграем в переводного, – оскалился второй игрок.
– Молчи и сдавай! – холодным тоном приказал ему господин.
– Сию минуту, ваше превосходительство, сию минуту, – и его напарник начал умело тасовать карты.
– Однако, пока мы не приступили, надо предупредить вас: у нас очень высокие ставки…
– Меня это не пугает, – гордо заявил Сбитнев.
В эту минуту он взял от ипостаси серванта непоколебимую твердость духа и нежелание двигаться с места, раз уж он тут оказался.
– Вы даже не хотите узнать, насколько высокие? Дураки расплачиваются потерей рассудка, на то они и дураки…
– Прошу не говорить со мной загадками.
Незнакомец рассмеялся. Когда игра стартовала, Степан Павлович понял,