восемь минут это слишком щедро для такой бродяжки, как твоя мать и ты. И если через двадцать семь минут…
– Будь ты проклят, – прошептала я и рванула наверх, в свою личную комнату переодеваться, по пути мысленно осыпая родственника всякими ругательствами. Мне хотелось нахамить, съязвить и тысяча неприятных слов вертелось на языке, включая не самую нормативную лексику, да только не время пока. Ненависть всегда переполняла родственников со стороны отца, да и были они вовсе не последними людьми государства, а, значит, мой вариант заранее невыигрышен.
У меня нет связей, нет возможностей, по сравнению даже с этим дядюшкой, не считая его отца, являющегося так же отцом графа Алекса Белтонича. Они меня не считали за родню, а я в ответ не видела их в упор. И, всякий раз пересекаясь на балах или приёмах переходила в другой конец зала, дабы не портить себе настроение их кислыми лицами..
В ответ Белтоничи делали вид, что я не существую, делая снисхождение исключительно прилюдно в виде небрежного приветственного жеста или скупой улыбки. Я для них не существовала, но и они для меня пустой звук, весьма неприятное недоразумение, а не родная кровь. Хотя о чём это я, именно общей крови у меня с ними не было. С отцом- да. Он моя единственная ниточка, связующая с мамой, он мой самый любимый человек, самый верный и дорогой папа.
И я попытаюсь его вызволить, только вначале обращусь к другу отца, господину Дю- Валю, ростовщику с особыми принципами. У моего папы очень разные знакомые и, несмотря на их статус и занимаемое место в современном мире все они всегда оставались людьми.
Я вбежала в свою комнату, не зная за что взяться. К счастью при падении с лестницы ни документы, ни драгоценности не выпали, а, значит, дядюшка Питер не наложит на это свою лапу. Войти в гардеробную можно было от меня, что значительно упростило поиск одежды, а уж переодеться и сама всегда могла, не прибегая к помощи горничной.
Женский крик, полный мольбы и ужаса раздался где-то вдалеке, и я быстро натянула на себя дорожное платье. Надеть именно его мне показалось самым оптимальным вариантом. Неброская бежевая ткань, невычурный пошив не бросались в глаза обычному человеку, что мне было и нужно. Крик повторился и, быстро застёгиваясь на ходу, я выскочила в коридор.
С высоты лестничного пролета видела, как дядя повалил Марфушу на диван, пытаясь задрать ей юбку. А ведь она только пара недель, как перебралась из замка в городской особняк! С Марфушей трудно было справиться слабому человеку, ведь у неё довольно не мелкая комплекция, а постоянный физический труд делали своё дело. Да, в обычной обстановке черпак, вовремя приложенный ко лбу обидчика стопроцентно сумел бы уговорить самого недовольного обожателя. Но она всё же была девушкой, а дядя здоровенным остервенелым мужиком, набросившимся на хорошенькую прислугу.
– Вот так добрый дядюшка Питер, всем Питерам Питер, – съязвила я, едва удержавшись от слов, несвойственных приличной девушки и метнула в ненавистного родственника вазу, точную копию той, разбившейся совсем недавно. У нас вообще