отцу жизнь должен, – он многозначительно поднял указательный палец, – понимать надо.
– Жизнь? – удивилась я, застыв с камеей в руках – папа никогда ничего не рассказывал. Ни о вас, ни о том, что кого- то спас.
– Ты, наверное, слышала, что тридцать лет назад у нас с Аравией была война?
– Слышала, – подтвердила я, зная об этом больше, чем кто- либо из подруг, – папа рассказывал. Он участвовал в ней.
– Точно, так и было, – согласился полковник. – Я в ту пору был зелёным офицеришкой, надеющимся исключительно на себя и считающим, что пришло время для геройства. Послали нас взять языка, меня и ещё одно простого солдата. Всё было бы исполнено в идеале, если бы кто-нибудь из нашего начальства не узнал в этом языке своего родственника. Мне и тому солдату проще было бы пулю втихаря в лоб пустить, а не выдавать себя с потрохами. Ненароком так, будто бы подрались спьяну, не поделили трофеи. А за такое родство с врагом в то время наш император, не только ли с армии погнал бы, но и вздёрнул бы на виселице при честном народе – предательство по- родственному каралось особо жестоко, дабы не было соблазна.
– Ужасно, – прошептала я. – Значит за то, что вы честно выполнили свой долг, император или тот же комендант могли бы вас расстрелять?
– Ну не сам император, – поправил меня Хадерсон, – а тот, у кого родственник оказался врагом.
– А папа чем вам помог?
– Он вовремя вошёл в кабинет как раз в тот момент, когда Сович неожиданно на меня наставили пистолет со спины. Потом, конечно обвинили бы именно меня в попытке нападения, а с рядовым солдатиком расправиться и того проще.
– И что сделал папа? – я слушала затаив дыхание, ведь об этой истории не слышала ни разу.
– Он с ходу понял, что к чему, сразу обратившись в Совичу с предложением не делать глупостей. Я, конечно тут же обернулся, наблюдая, как комендант небрежно бросает пистолет в стол. А потом, как твой отец рассказывал мне сам, он просто сделал кучу обоснований Совичу как использовать это родство в своих целях.
– И помогло?
– Ещё как! Аравиец, как только узрел своего родственника, сразу стал посыпать его проклятиями вплоть до седьмого колена, поминая всю родню. Ну, Сович и не выдержал, пристрелил аравийца. Получилось – у коменданта отец- император на первом месте, а не родня! Так вот всё обернулось, буквально за минуту.
– Потрясающе, – ошеломлённо заметила я.
– Не то слово, – Хадерсон запустил свою руку в густые волосы, – вот таки получилось, что жизнь твоему отцу должен. Замечательный у тебя родитель.
– Я знаю, – в последнюю неделю сырость так и лилась из моих глаз, и трудно сказать, что было в этом больше – страха за себя или гордости, нежности к самому лучшему отцу.
***
Однажды Якоб уехал по делам, а я сидела с книгой, но, конечно, ничего из прочитанного не запоминала. Мои переживания прервал нервный стук в дверь, и уже спустя минуту, в неё валился незнакомый паренёк лет десяти, весьма оборванного вида, одетый в короткие штаны, что были ему