жизнь: я заболела.
Первое время я не хотела в это верить, но игнорировать сильный кашель, головную боль и недомогание с каждым часом становилось всё труднее.
Через трое суток меня забрали в больницу и определили в реанимацию. Я понимала, что дело плохо, но старалась думать о чём угодно, лишь бы не прощаться с жизнью.
Жить хотелось сильно, до одури.
И вот однажды, ночью, когда я лежала на своей кровати среди таких же больных, мимо прошли несколько человек в чёрных комбинезонах. "Странно, – подумалось мне, – обычно защитные костюмы белые, а не чёрные…"
Мысли вязли как мухи в киселе, и я только успела уловить, что один из людей остановился у моей кровати и, постояв несколько секунд, подошёл. Он вколол что-то прямо в мышцу предплечья, но я ничего не почувствовала.
"И снова странно: есть же катетер, обычно врачи вводили лекарства прямо в вену", – это была последняя моя связная мысль. Потом я провалилась в спасительный сон.
Мне снилась какая-то нереальная природа.
Я сидела на огромной поляне в окружении каких-то странных обезьянок и кормила их орешками. Деревья на краю этой поляны были больше похожи на пальмы с огромными потрескавшимися листьями как у комнатного растения "монстера" и стояли они бок о бок с огромными грибами, похожими на дождевик, только размером в двухэтажный дом. Небо голубое с фиолетовым отливом и солнце необычного оранжевого цвета, светящее как будто бы в пол силы. "Только единорогов не хватает", – подумала я.
Потом мне снились дочери, болтающие за чашкой чая, и внучки, играющие на фортепиано собачий вальс. Потом снилась работа. А потом я проснулась.
Глава 2
Полина
Открыв глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Прозрачное стекло перед глазами искажало восприятие, а боковые стенки из белого пластика мешали обзору и наталкивали на мысли о замкнутом пространстве и гробах. Но не успела я испугаться, как в поле зрения попал человек. Он приблизил лицо, закрыв собой потолочную лампу, и сказал практически по слогам:
– Здравствуйте! Я Ирум! Вы почти выздоровели, но нужно ещё немного поспать.
Раздался протяжный механический писк и я стала медленно погружаться в сон. Единственной мыслью было: "Этот звук не похож на тот, что издавал аппарат ИВЛ".
Второй раз я очнулась ото сна на обычной постели, застеленной синей простынёй. Я открыла глаза и несколько минут просто лежала. Мысли, приходившие в голову, не вязались с тем, что я видела и чувствовала.
Я до сих пор в больнице? Уж точно не дома. Но почему тут всё такое белое? Я не чувствовала боли и жжения. Я вообще не чувствовала, что болею, разве такое бывает? Или я могла вылечиться, скажем, в коме, а очнуться без симптомов? Странно это всё. И одета я не в больничную сорочку, а в льняные широкие штаны и рубашку, типа кимоно, на поясе и одной заклёпке на горловине.
Поднявшись с постели, поняла, что впервые вижу это помещение. В углу стояли пластиковый стол и стул, как будто бы литые. Постель – не привычная кровать, а выступ прямо в стене.