и валюты, ничего не везли, а назад в страну, тащили кожаные куртки, исключительно под заказ. Навар, конечно, был не ахти, но и риски с реализацией – минимальные, плюс возможность пару дней (а именно на такой срок они летели) потусить вдали от серого, затрапезного «Совка».
Такой расклад вполне удовлетворял будущих эскулапов. Узнав, что «новички», везут с собой целый обоз всевозможной электроники и механики, они не на шутку всполошились.
– Вы что с дуба рухнули?! – удивленно паниковал Олежич. –Вот уже как полгода, все самолеты из Москвы шмонают. Весь багаж просвечивают, а ваше барахло у них злостной контрабандой считается! Конфискуют, на «раз», еще и штраф выкатят запредельный!
– А если мы «для себя» везем? – попытался предположить Ашот.
– «Для себя» по две бутылки водяры на рыло можно! – со знанием дела констатировал Русик.
– И что же нам делать…? – растеряно поинтересовался Хачик.
– Молиться своему армянскому Богу! Если у них будет пересменка, могут пустить по зеленому коридору. Но это – вряд ли, – «успокоил» Олег.
Молиться оставалось еще часа три, а коктейли и анекдоты переложили грядущую катастрофу на плечи русского «авось».
Аэропорт столицы Индии встретил контрабандистов кафельными грязно-желтыми стенами и полным отсутствием кондиционирования. Как и предполагалось, прибывших без багажа туристов прямиком направили через никем не охраняемый проем в стене с висящей над ним табличкой «green channel». Остальные «колонисты» остались дожидаться выдачи багажа в безликом зале, наполненном несметным количеством разнокалиберных индусов и удушающим, спертым запахом каких-то благовоний.
– Каков план, командир? – поинтересовался Хачик, снимая с транспортера последний чемодан.
– Думаю… – сосредоточенно наблюдая за скапливающимися у закрытой двери пассажирами, отозвался Ашот.
– Может, попробуем через «зеленый»?
– Нет, не получится. Видишь, там двое в форме пасутся…
Дверь, у которой уже собрался целый «рой» с чемоданами и сумками, внезапно распахнулась, и гудящая толпа устремилась наружу.
– Держимся в «хвосте» … – сквозь зубы процедил Ашот, и «обреченные» двинулись следом за остальными. Помещение, куда вливался поток прибывших, представлял собой длинный коридор, который заканчивался раздвижными стеклянными дверями. В нескольких метрах перед ними угрожающе расположился аппарат для просвечивания багажа. Справа от него, уткнувшись в монитор, сидела маленькая индуска в сари и платке, а слева, возле рамки металлоискателя, широко расставив худые смуглые ноги, возвышался «потрясающего» вида полицейский в рубашке и шортах песочного цвета, с автоматом на груди и огромными, в пол-лица, усищами. На голове у блюстителя порядка красовалась молочного цвета чалма, из-под которой два черных, как уголь, глаза прямо так и сверлили вереницу пассажиров с рейса.
Ситуация приобретала положение «цугцванга», а двое «приговоренных», шаг за шагом, приближались к неминуемому, «эшафоту». До интроскопа