внезапно к нам! И просим Вас совет свой дать, что делать нам, как Чашу Светлую вернуть? О, Ра! О, Ра! О, Ра!
Руками, сердцем и душой тянулись доброславы к Солнцу, мечтая там увидеть Ра и скорый получить ответ. Но Светило, медленно всплывая над дальней синею горой, меж тем молчало, и недоумённо вниз взирало, и понять пыталось: что там случилось у людей на Яви и почему же Радости здесь прежней нет?
Добринка малая купалась в солнечных лучах, ощущая Света лучиком себя, и ей казалось – это Ра ей нежность посылал. Не отрывая глаз, на Солнышко она смотрела, нисколько не боясь ослепнуть, и, бывало, с ним подолгу говорила, а сама как Солнышко она была – такая ж круглощёкая и с капельками синих глаз – её частенько Лучиком так прямо называли. А Солнце-Pa нередко ей являлся в видениях ночных: то был огромный светлый Богатырь с широкой русой бородой и синими-пресиними глазами, в которых солнца два блистали, он ласковое что-то всегда ей говорил иль даже пел, но это забывалось, только радость в сердце оставалась; ещё, бывало, Ра на ладонь её себе садил и так носил среди Садов межзвёздных, среди Красы такой, что не хватало слов и даже чувств, чтоб выразить её, и там – в пространствах светлых – они внимали музыке высоких сфер, в которых лишь одна Любовь звучала и в искры превращалась Краса-ты.
Добрёнок тоже Солнышко любил не менее сестрёнки, и по ночам во снах оно ему являлось и в Деву часто превращалось, которая, блистая удивительной Красой, мечом драконов поражала, а то и за руку его брала и за собой вела по горным тропам, и до Светила рукой подать уж было, и там, в горах высоких, беседовала с ним о том, как Чёрного им победить Дракона, который всем грозил бедой, и дух его пылал мечтой всё Зло на Яви истребить и Краса-ту восстановить. Но кем была та Дева, что Солнца лик имела, Добрёнок знать не знал, но дед Добрей его рассказам бережно внимал и одобрительно кивал, а бабушка Добрина лишь по головке гладила его и говорила: «Поживём, увидим». Может, снами теми будущее прорывалось, спеша мальчонку подготовить к событиям лихим?
Добрёнок и Добринка всю ночь не спали: рассвета ждали, чтоб вместе с бабушкой и дедом на Холм скорее прибежать и всё самим там увидать. И когда считай что первыми на Красный Холм взлетели, то в ужасе немом застыли: Богов фигуры обгорелые стояли, и Чаши не было в руках у них…
Никто не знал, что дальше будет, что времени река к ним принесёт. Старейшины пытались через Навь и даже Правь узнать у Предков, что на Небесах пред воплощеньем новым отдыхали: они на что-то намекали, трёхслойно мысль позакрутив и в образы её таинственные обратив, – попробуй разберись, так это, или эдак, иль завтра будет, или грянет через тыщу лет, но ясно было, что-то будет: об этом Звёзды смутно говорили; всё чаще Явь сама тряслась от ярости подземного огня; гудели сами Небеса – в них мысли злобные летали, пространство заражали, сознание людей терзали то в снах, то наяву.
Добрей с Добриной в Царство Тёмное не раз летали, в Доброславии оставив плоть, и самолично наблюдали, как сила злобная растёт и Чёрная Страна буквально