не был в курсе, знал только Лестари.
– Не хотели подставляться?
– Ты даже представить себе не можешь насколько. Если бы Басир узнал, что не то что я, а вообще кто-либо из Джакарты поддерживает Карла, он бы уничтожил этого идиота подчистую. Вместе со всей бандой.
Рид уже не знает, радоваться ему новым сплетням или жалеть себя: раз Эчизен рассказал ему о своем сотрудничестве с Гринбергом и раз он до сих пор жив, значит, это все еще тайна за семью печатями. А это означает, что Рид слишком много знает. Очень чреватое для него клише.
Он уже отчетливо ощущает, какими крутыми становятся повороты в истории, куда его собираются втянуть.
– Звучит так, будто у Басира с Гринбергом какие-то счеты, – несмотря на тревогу, Рид сохраняет легкомысленный вид. – Какая-нибудь грязная тайна? Люблю грязные тайны, но, знаете, если она совсем грязная, я не буду настаивать, можете сохранить ее при себе.
– Ты вряд ли слышал эту историю. – Эчизен молчит некоторое время, качая в руке чашку, но, когда Рид уже надеется, что ему так ничего и не расскажут, он продолжает: – Карл и Басир не ладят.
– «Не ладят» в каком смысле? – уточняет Рид. – Мы ведь о лидере Картеля Восхода говорим, а не о янки из японского квартала. У этого «не ладят» степень «ты плохой, вылезай из моей песочницы» или «ты плохой, я брошу твой труп в Китайское море»?
– В самом ярко выраженном, который ты можешь себе представить.
Ага, то есть «ты плохой, и если ты появишься в моей стране, то твой труп не найдут даже в Китайском море».
– Басир ненавидит Карла.
Вопрос «почему?» можно не задавать: он и без того витает в воздухе. И епископ на него отвечает:
– В шестидесятых мы с Басиром отсидели из-за него почти двадцать пять лет. В «Гитараме».
Рид ничего не может с собой поделать: вздрагивает и моргает, глядя на лицо Эчизена.
Он знает, что тот сидел, но про «Гитараму» слышит впервые. Боргес, отбывавший срок в «Райкерсе», иногда мрачно шутил насчет таких тюрем: «В моей жизни все четко, пока я не загремел в “Гитараму” или “Карандиру”». «Гитарама» – ад на земле, где заключенные жрут друг друга, чтобы выжить, трупы не убирают неделями и не хватает не то что кроватей – даже места, чтобы лечь. Люди вынуждены круглосуточно стоять, пока ноги у них не начинают гнить.
– Вы сидели в «Гитараме»? – переспрашивает он, стараясь говорить серьезно. – Двадцать пять лет?
Эчизен улыбается – Рид думает, что, отсиди он в подобном месте хотя бы пару суток, совсем разучился бы это делать, – и легкомысленно машет рукой:
– Сбежал при бунте в девяносто первом и угодил сюда. Басира выпустили на несколько лет раньше – думаю, кто-то из его сообщников заплатил огромные деньги, чтобы это провернуть. У меня в ту пору денег не было вообще.
– Как вы там оказались?
– Очень долго объяснять, – качает головой Эчизен. – Крупное дело, высокие ставки, а Басир был пылок и неосмотрителен. – Он издал