я почувствовал запах свежего жевательного табака «Скоал», щепотку которого Райно только что положил в рот. Чёрт, это дерьмо сильно пахло, особенно вначале.
Райно выплюнул кусок, и тот прилип к его нижней губе. Улыбаясь, он громко выдохнул:
– О да, Бэт, вкус райский.
Каждый день он брал в дежурство новую банку, плотно забитую влажной жевательной массой, и не выпускал её из рук, постоянно щёлкая по крышке большим пальцем.
– Да, брат, сегодня товар хороший, – говорил он и при этом всегда добавлял, протягивая мне банку: – Перестань быть злюкой и попробуй, братан.
На что я ему постоянно отвечал:
– Нет уж, спасибо, Райно. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что это чертовски отвратительная привычка?
– Да, чел, всё время. К чёрту всех, мне нравится. Никогда не выйду дежурить без моего зелья.
Когда мы патрулировали или выпивали где-нибудь в баре, он сплёвывал эту дрянь в подвернувшийся пластиковый стаканчик. Он жевал табак весь обход, наполняя чашку вонючей массой и вежливо спрашивая: «Хочешь глоток?»
Я давился от запаха.
– Убери от меня эту гадость.
– Ты же знаешь, что однажды перепутаешь и выпьешь эту штуку вместо своего кофе, Пит.
Мы смеялись каждый раз, когда он это говорил.
– Пойдём поймаем этого ублюдка, Бэт. Кстати, я слышал, что ты второй лучший жилищный полицейский в городе.
– Забавно, я слышал то же самое о тебе, Райно. Мы всегда будем первыми, брат, кто бы с нами ни тягался.
Войдя в тёмный переулок, мы переключились на общение жестами. Мы шли между двумя заброшенными зданиями, которые выглядели так, будто вот-вот рухнут, если подует сильный ветер. Везде валялись битое стекло, кирпичи, выпавшие из стен, и использованные иглы от героина, внутри которых всё ещё оставалась засохшая кровь.
Примерно в пяти метрах я заметил тёмную фигуру. Преступник повернулся ко мне и трижды выстрелил, целясь мне в грудь и живот. Пули пронзили меня, распространив боль, как лесной пожар. Я, открыв ответный огонь, выпустил шесть пуль. Но ни разу не попал. Что за ерунда! Выстрелы должны были его остановить, он должен был уже лежать на земле!
Боль в груди и животе была такой, словно меня пытали раскалёнными прутьями. Кровь текла под бронежилетом и проступила на армейской куртке. Очень быстро одежда совсем пропиталась кровью. Я всё думал про себя: «Что, чёрт возьми, происходит? Почему мой бронежилет не остановил патроны? Этот ублюдок, должно быть, использует специальные пули против полицейских!»
Я просунул руку под жилет, чтобы зажать раны. Я скоро истеку кровью. У меня, наверное, есть всего пара минут, прежде чем, отключившись, рухну и начну загробную жизнь либо на небесах, либо, что скорее всего, в аду. Я всё думал: «Где, чёрт возьми, Райно? Его тоже подстрелили и он лежит мёртвый в переулке?» Единственное, что поддерживало меня, это чистый адреналин, текущий по венам. Мысли о семье продолжали бить меня по лицу. Я вспышками слышал и видел родных, которые, обращаясь ко мне, кричали: «А теперь вставай! Вспомни, кто ты! Ты нам обещал, что