добавив с сомнением: – Если это было так важно!
– Как же я приехал бы, – немного растерянно заметил я, – если тебя все равно не было дома?!
– Да была я дома! – отмахнулась Марина. – Просто провозилась до полуночи с твоей загадкой, а когда вернулась, отключила телефон, чтобы выспаться... Кстати, мне в три часа бежать нужно, – сказала она, взглянув на наручные часы.
После этих слов я приуныл, но высказать своего неудовольствия вслух не успел, потому что мы уже стояли у дверей пиццерии. Забегаловка оказалась с претензией на оригинальность, на некую домашнюю обстановку. В воздухе витал аромат очага, над головой смыкались стилизованные кирпичные своды, трещало полено в камине, с полки горячо и легкомысленно поблескивали бутылки с итальянскими названиями, и даже официанты здесь были – вылитые итальяно, со жгучими бакенбардами и выразительными смуглыми носами.
Мы уселись за столик, и я, в надежде, что Марина все-таки раздумает покидать такой уютный уголок, предложил:
– А не выпить ли нам какого-нибудь кьянти? Или, на худой конец, чинзано... Как в песне – «постоянно пьем чинзано...», а?
– Я с удовольствием выпью кофе, – заявила Марина, строго глядя на официанта с продувной итальянской физиономией. – Большую чашку, пожалуйста. С сахаром.
– Будет сделано! – горячо заверил «итальянец», и, честное слово, мне послышалось, что он прибавил слово «синьора».
Я уныло заказал себе пиццу с сыром и стакан апельсинового сока.
– Итак, зачем я тебе вчера так срочно понадобилась? – поинтересовалась Марина, серьезно глядя мне в глаза.
– Сначала скажи, что ты выяснила, – пробурчал я.
– Хорошо, – кротко ответила Марина. – Тот предмет, что ты передал мне для экспертизы, является кассетой с микрофотопленкой. Объектом съемки являлась в основном документация некой фирмы. Как официальная документация, так и неофициальные записки, заметки в календарях и записных книжках. Съемка велась, по-видимому, импортной аппаратурой, применяющейся для промышленного шпионажа. Аппаратура эта довольно старая, и пользовался ею скорее всего любитель, потому что качество изображения оставляет желать лучшего. Однако, насколько я поняла, содержание некоторых документов, особенно тех, где упоминаются довольно известные фамилии, является, в принципе, компроматом. Я не специалист в этом вопросе, но речь там идет о продаже военных технологий странам «третьего мира». По-моему, это запрещено международными конвенциями, но как на это смотрят наши законники, точно не скажу. Это не моя область. Впрочем, думаю, руководству фирмы обнародование подобных документов в любом случае будет некстати. Наверное, такие вещи не афишируются... Вот и все, что я хотела тебе сказать.
– Гм, ну и что ты сама об этом думаешь? – осторожно спросил я. – Как с этой пленкой следует поступить? Ею уже интересовались – следователь из прокуратуры и господин из службы безопасности президента... Да и те, кто угробил Казарина, тоже. Первым двум я соврал.
– Зачем?! – подняла брови Марина.
Я смутился.
– Ну-у... Пленку-то