как тебе больше понравится… Ладно, пойдем, проводишь меня до машины. И калитку заодно запрешь.
Солнце давно зашло, но на улице было еще светло – длились долгие сумерки начала июля. Леся так и не увидела здесь, в дачном поселке Гречаниново, ни единого человека – ни на улице, ни за заборами. Она шла по тропинке следом за Васечкой и думала, что ей не хочется, чтобы он уезжал. Чуть не впервые в жизни ей не хотелось расставаться с парнем. А ведь он ни слова не сказал, когда они увидятся снова, и не попросил номер ее телефона, и от этого стало ужасно грустно.
Когда они подошли к машине, молодой человек вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.
– Чуть не забыл!
Он открыл багажник, достал полиэтиленовый пакет с лейблом супермаркета и протянул Лесе.
– На станции магазин уже закрыт. Я купил, чтобы тебе было чего погрызть. Кофе и чай в доме есть. Пользуйся, не стесняйся.
Леся настолько растрогалась нежданной опекой незнакомого парня, что у нее даже голос предательски дрогнул:
– Спасибо большое.
Никто и никогда, кроме мамы и тетушек, не проявлял о ней подобной заботы. Тем более – ни один мужчина.
– Давай хоть за еду тебе деньги отдам, – смущенно предложила она.
– Забей! – досадливо поморщился Вася. – Да, если вдруг что – квесченс, комментс [1], – звони мне в любое время. У тебя мобильник с собой?
– Да.
– Набери сейчас мой телефон, твой у меня отпечатается. Восемь девятьсот…
Леся достала аппарат из новых брюк и набрала Васин номер.
Раздалась мелодия из «Крестного отца». Молодой человек вытащил мобильник, глянул на экран и молвил:
– Порядок.
А потом сел за руль, помахал Лесе из открытого окна своей длинной лапой и потихоньку попылил по переулку.
Леся осталась одна. Было очень грустно, что Вася уехал и они, может, никогда больше в жизни не встретятся – или увидятся, на худой конец, один-единственный раз. Наверное, это будет совсем формальная встреча, когда ей придется возвращать ему ключи от дачи. Во всяком случае, ничего большего он ей не предложил. Ни навестить не пообещал, ни позвонить…
От грусти, поселившейся в душе, Леся знала хорошее лекарство – работу. Причем лучше всего ей помогала забыться работа тупая. Вот и сейчас Леся решила: надо прибраться в домике, и забвенье ей будет, и польза.
Она не покривила душой перед парнем: дом и вправду показался ей ужасно милым. В нем и порядок соблюдался – кухонные принадлежности расставлены по полочкам. Чашки, тарелки и раковину явно время от времени драили. Довольно странная ухоженность, если сюда не приезжают его родители.
Что все-таки с ними случилось? Почему он произнес с таким каменным выражением, что они сюда больше никогда не приедут?
В доме нашлась и швабра, и тряпка. Печь весело потрескивала, дышала жаром, и от нее стало тепло, сухо и уютно. Леся переоделась в домашнее, врубила «Ригонду» (радиола охотно поймала какую-то скандинавскую джазовую радиостанцию) и принялась за уборку. Похоже, в домике действительно