за тебя твой почетный долг – служить в армии – днем с огнем не сыщешь. А вот супружеский – охотников хоть отбавляй…
Телевизионная передача за одесский язык: «Спокойной ночи, падежи».
Саня – милиционер,
Он сидит в засаде.
Но совсем не револьвер
В кобуре у Сани…
Вор по прозвищу «Засов»,
Кела Букин он же,
До темнадцати часов
Появиться должен.
…Никого. Но вот и пре —
ступник у «Каштана».
А у Сани в кобуре…
Томик Мандельштама.
Черный ворон «кар, кар, кар!»
С неба произносит.
У преступника – «макаров»,
А у Сани – Осип…
«Гуманист, угомонись», —
Говорили Сане. Говорили:
«Не садись
Не в свои ты сани.
С Хижака бери пример —
С нашего Сталлоне:
Вот где милиционер —
Чистый Аль Капоне».
Саня спорить не хотел,
Но при всем при этом
На преступников ходил
С Тютчевым и Фетом…
Черный ворон «кар, кар, кар!»
С неба произносит.
У преступника – «макаров»,
А у Сани – Осип…
– Скройся, милиционер,
А не то угроблю! —
Море, Букин, и Гомер
Движутся любовью.
– Сэм Нуема, е-мое, —
Удивился Букин
И сказал: – Прости, Санек, —
Поднимая руки.
И заплакал Николай
Константиныч Букин: —
Ах какой я негодяй,
Ах какой я сукин…
И пошли по мостовой
Рядом опер с вором,
«Черный ворон, я не твой»
Распевая хором.
Каждый год
В сей круговерти —
Это гол
В ворота смерти.
Н. Н. возбуждают путаны,
Которые носят сутаны.
Я мою спину сам
На тройку с минусом.
И плохо сплю сам —
На тройку с плюсом.
Какой-то гад
Какой-то гадине
Подсыпал яд
В противоядие.
На бабуле
Модная
Лента пуле —
Метная.
Как сладостно я
С замиранием сердца
Представил себя
Не охочим до секса…
До старости Штирлиц скрывал от жены
Пятнадцать-семнадцать мгновений весны.
Если «да»,
То когда?
Он двадцать лет спустя написан
Пером из шляпы Арамиса.
Во мне ничего
От поэта —
А тоже молвой
Оклеветан!
Под